Почти по Линдгрен
Обещал, что вернёшься…
Но тянутся дни, словно годы,
Оставляя на сердце тоской расцарапанный след.
А виновника счастья, с пропеллером дивной свободы,
С кем не страшно летать над судьбою - по-прежнему, нет…
Это радостный дар - быть затянутым в сказки воронку.
И не жалко отдать самых сладких "тварений" запас…
Это дело житейское - слать, на любовь, похоронку,
Отражаясь в озёрах, не меркнущих преданных глаз…
Месяц сбил бумерангом все звёзды, и сыплют, горохом,
На щетину антенн и на взлётные полосы крыш…
Память в чудо вросла.
У окна, до последнего вздоха,
Не смирившись с потерей тебя, постаревший Малыш.
Ты уйдёшь навсегда
Ты уйдёшь навсегда.
Бесполезны скандалы и плач.
Лишь надежда моя
Проводить тебя выйдет последней.
Стал надменный уход
Эпицентром для волн неудач,
Не спастись мне уже
Средь холодных, губительных гребней.
Ты накинул аркан
И беспечно меня приручил -
Полководец в любви,
Презирающий страх и траншеи.
Но закончился бой,
Ты небрежно оставил ключи,
И всё туже петля
На тобой зацелованной шее.
И лавиною вслед,
Эпитафией нашей любви -
Стоны дрогнувших струн
И пронзительно-горестных строчек.
Я умру без тебя.
Только ты, мой любимый, живи,
Неизбежный уход -
Обречённый удел одиночек.
Исцеление
Я вернулась, мой лес, опоздав, но тебя не забыв…
Сквозь метельную песнь пробираюсь в желанную чащу,
Обретая себя, заморозив ожога нарыв…
Среди прочих наук, ты учил меня быть настоящей.
Покровитель и маг, лишь тебе эта сила дана -
Не судить, а лечить. Штопать душу мне иглами хвои.
Я сегодня опять в храм твой снежный явилась одна.
В рафинадном раю мне хотелось, чтоб нас было двое…
Я запуталась, док… Лисьи тропы - привычно просты.
С человечьей слетишь - и увязнешь в презренья сугробе.
Знаю птичий язык и читаю стихи бересты,
Но средь мира людей я дрожу в непрерывном ознобе…
Вслед бежала любви - но гналась за своим же хвостом.
Уязвима для зла и, по-прежнему, чуждая злости.
Ты поможешь найти имя радости в теле пустом?
Очень жаль, но пора…Электрички здесь - редкие гостьи…
Лбом горячим - к стеклу, чтоб не видеть попутчикам слёз.
Я в костёр своих чувств не подброшу надежды поленья.
"Не твоё… Не твоё…" - студят сердце рефрены колёс,
Сна прерывистый вдох - и начнётся моё исцеленье…
ЛесТничий
- Ну, давай же, давай!!! -
Под ладонями - сердце оленя.
Как могу, как умею - пытаюсь его запустить…
Я стою перед ним, перед сбитым не мной, на коленях,
Мне б найти для него, с этим миром держащую, нить…
Но не в силах спасти -
Видно, день или час - неурочен,
И пятнистое чудо
Уже отскакало свой век,
Оставаясь лишь частью безликих и скорбных обочин,
Вдоль которых авто
Продолжают стремительный бег.
Град беспомощных слёз,
И теряюсь в отчаянья крике…
Я, опять, лишь - свидетель,
Ничем не сумевший помочь…
И мигаю, бесцельно, огнями своей "аварийки",
А в оленьих зрачках - очень долгая, чёрная ночь…
Он предстанет внезапно,
В монашеском странном обличье.
Мигом высохнут слёзы, и кончится нервный озноб.
Тихо скажет: "Не бойся,
Я - мёртвых животных Лестничий."
Он протянет мне руку и дунет легонько на лоб,
И укажет мне посохом
Лестницу, к свету и звёздам,
Он промолвит: "Все звери -
Бессмертны и падают - ввысь…
Лишь, когда что-то сделать, для жизни,
Действительно - поздно,
Ты о каждой зверушке,
Ушедшей от вас,
Помолись…"
Страшнее Человека...
Кто видел у нас
В магазине
Андрюшку?
Он самую лучшую
Выбрал игрушку -
Он выбрал ружье,
И сказал продавец:
- Ты будешь охотником.
Ты молодец!
(Сергей Михалков "Андрюшка")
До румяной, поджаренной корочки крутит на вертеле
Осень листья и травы, и ветру-гурману - на суд…
Мир разбит на охотников, дичь и безликих свидетелей -
Все начала сезона охоты с волнением ждут.
Протрубят журавли о печально-тревожном известии,
Собирая поспешно в дорогу свои косяки,
Уводя от беды стаи птиц, до весны, в путешествия,
Отражая полёт в амальгаме холодной реки.
Замер лес и затих… Чипсы листьев хрустят под ботинками.
Сытый хищник, двуногий - всегда изощрённо жесток,
Он читал в детстве книжки - не те. И - не с теми картинками.
И в себе задушил человечности хилый росток.
Ненавидит зверей, потому что живёт - по-звериному.
Он с рожденья не верит ни в Бога, ни в сказочных фей…
Ниже левой ключицы заухает кровь, по-совиному -
Лихо вскинет ружьё, предвкушая желанный трофей.
Это - праздник амбиций, победа над тварью и скукою...
Он не смотрит в глаза своей жертве, бросая в мешок,
Чтоб не слышать те звуки, что вызваны болью и мукою -
Как речёвку, под нос забубнит михалковский стишок…
На холстах тех мешков, изнутри, алым - смерть и страдания…
Мы отводим свой взгляд, в силу тысячи веских причин.
Мы, бесспорно, добры. Но, боясь привлеченья внимания,
Под программой защиты свидетелей - скорбно молчим.
Город ангелов
Моей дочке Олесе
Этот город мне снится так часто, что явь - нереальна.
Но его не отыщешь на Атласе Мира Большом.
Ловят в сети кошмаров меня это место и тайна,
Точно так, как Медведицы - звёзды, дырявым ковшом…
Я рисую наутро опять, как художник незрячий,
Лабиринты тех улочек, гулкую цепь площадей,
На которых дерёт своё горло лишь ветер бродячий,
Маршу, сгорбленных крыльями, маленьких мёртвых людей…
Сверлят мозг мои мысли, гудят, как встревоженный улей,
В топке горя - все чувства, и память стегает, как плеть…
Ты исчезнешь опять, в белом платьице, сшитом бабулей,
Среди многих детей, обездоленных правом взрослеть…
Если б сжалилось Время, владыка нелепых мгновений,
Дав мне в прошлое броситься тропку, пусть тоньше, чем нить -
Разбудила б артерии сонные, спящие вены,
Я смогла бы тебя уберечь и собой заслонить…
Мне тебя - не обнять.
Из болота упрямых депрессий
Вытесняет лишь капля подаренных Богом чернил.
В мире всё, как всегда -
Солнце,
Море,
Хит птичий "Олеся",
Да какой-то маньяк всё ворует игрушки с могил…
Мишень
Я снова - "на мушке". Мелькают медсёстры, как тени…
Палаты зелёная пасть - как отборочный тур.
Такое не встретишь в кошмарных своих сновиденьях -
Попала в музей восковых говорящих фигур.
Удушье от хлорки… Из вен, разветвлением - трубки…
И жадно считаю глазами капель новых дней.
Карниз атакуют и в стёкла стучатся голубки,
И прячется в пятки душа - неужели за ней?
Здесь властвует боль. Рот заклеив мне ласково скотчем,
Диктует вслух веру свою в силы зла и добра.
Мне ночь - словно мачеха, день - как докучливый отчим,
Горит, вместо солнца, всё время желтушное бра…
Меня нет ни в мыслях твоих, ни в твоём расписанье,
И сложно со мной, и страшит глаз моих океан…
Ты любишь другую… Будь счастлив. Минуй испытанья,
Покинув прогнившее судно, его капитан…
Растёт под матрасом гора надоевших таблеток,
Пусть снятся на горьких горошинах сладкие сны.
Я крашу желанья в оттенки небесных расцветок
И пичкаю свой организм предвкушеньем весны.
На ватных ногах марафоню туннель коридора,
Почти без поддержки холодных облупленных стен.
Все смотрят мне вслед: кто-то с завистью, кто-то - с укором:
"К чему тратить силы, попав в безнадёжности плен?"
Прошу, не сейчас… Мне нужна непременно отсрочка,
Пусть снайпера дрогнет рука, пусть заклинит затвор!..
Мне нужно помочь стать счастливой взрослеющей дочке,
И - я покидаю унылый, заснеженный двор.
Спиной упаду я в сугроб, не упавшая духом,
Я небо вбираю глазами… Реви - не реви,
А пуля, летевшая в лоб, просвистела над ухом…
Плывут надо мной облака, как сердечки любви.
Велосипед
Забавляло тебя, как, небрежно, жонглирую словом,
Что, оставленный мной на песке - не смывается след,
Что мой невод, из моря мелодий - с богатым уловом,
И легко создаю, из банального - велосипед…
Ты берёг свой покой и ходил по одной половице
Устоявшейся жизни, в которую, чудом, вошла
Я - любимым котёнком. Без права - быть признанной львицей.
И была меркантильна - лишь к бездне любви и тепла…
"Вам - Немного осталось", - мой врач огорошил словечком…
И ладонь, что была мне щитом, прижимал ты к груди:
"Ухожу. Не смогу видеть, как догораешь ты свечкой.
Ты сильнее меня. Если любишь, прошу - пощади…"
Сколько дней и ночей отмеряется словом "Немного"?
Сколько зноя хандры и обиды растопленных льдин?
Я бранила себя, но искала твой лик в некрологах,
Помня клятвы твои, что, расставшись, погибнешь один…
Без меня встретишь старость - спокойную, без заморочек.
Но, остывших душой, не согреет и клетчатый плед.
Я хочу, чтоб ты жил.
Звонко тренькнет в зеркальный звоночек
Твой диковинный друг - мной придуманный велосипед.
Экспресс до Никуда
Там, где вся медицина бессильно разводит руками -
Потирает довольно ладони мошенников клан...
То, что было отложено впрок на гранитные камни -
Люди, в горьком отчаянье, тащат в широкий карман.
В монологах пред Богом - утопят в овациях бесы,
Исцеленьем поманят, расставив ловушки сетей.
Новый шанс - в кулаке, на мечтательно-синем экспрессе -
Вдаль, по рельсам сулящих надежду рекламных статей…
И согреют меня, разделив со мной скорби и страхи,
Заберут сбереженья, дарующей счастье, рукой.
Чтоб отсрочить конец, я подамся не только в монахи…
Жаль, что краски души обесцветит смиренный покой.
В предвкушении каши, из злака заоблачной манны,
Отобедав похлёбкой, где плавают лук и сморчки,
Монотонно гудят о вселенской любви баклажаны,
И отводят, в покои аскетов, меня кабачки…
Не надеясь уже получить от удачи известий,
В неурочное время и в самом ненужном, из мест,
Станешь жертвой желанной, для хищных зрачков с перекрестьем,
Если ты на себе ставишь, наспех соструганный, крест.
Если, в силы твои, точит червь неуёмных сомнений -
Он компанию скоро составит червям земляным.
И блаженно летая, милейшим из всех привидений,
Ты забудешь о боли. И станешь глухим и немым…
Но кричат мне: "Очнись!" на задворках могильные плиты,
Что могу разглядеть на прогулках, в осенней траве.
Проиграла - молчи. Карты жизни, прискорбно, но - биты…
Только джокер любви шевельнётся в моём рукаве,
Чтоб не дать мне забыться. Блестящей и дерзкой иголкой
Вдруг кольнёт меня память, в уютных иллюзий стогу,
Что стучит - далеко, обо мне, под любимой футболкой,
Сердце, то, что покрыть поцелуями нежно смогу.
И тогда я в себе разбужу дух и ветер бунтарства,
В жажде новой свободы, отброшу все звенья вериг,
Я сумею сбежать из унылого сонного царства,
Чтобы видеть любимых, ценить каждый прожитый миг…
Я потом отдышусь. И своё боевое крещенье
Постараюсь забыть, зачеркну в списке пройденных бед…
Только, в паспорте, стал днём рождения - день возвращенья.
Растворился в моём документе плацкартный билет.
Рикки...
Крест у каждого - свой.
У меня, для забав - серпентарий,
Чтоб не скучно жилось мне - шипящих и скользких, возня…
И имеют меня, в животе, подколодные твари,
Дрессируя укусами, жаля и дико дразня,
Отравляя отчаянно жизнь безысходности ядом,
Озадачив консилиум сотни седых докторов…
К фаворитам моим - разноцветье таблеток, каскадом…
Но бастуют, гадюки, моих не вкушая даров.
Стиснув зубы, молчу и глушу в себе боли и крики.
Но, когда мне невмочь и бесплодно - катанье клубком,
Пересохшие губы разжав, я зову тебя: "Рикки!"
И вжимаюсь в постель, под нависшим дугой потолком.
Чтоб спасти, ты с отвагой примчишься, стремительней лани…
Снова - страшная схватка, в проекторе лунных лучей…
А потом мастерим с тобой нечто, из реек и ткани,
И бежим запускать, и ты важно сидишь на плече…
Не зайдёт моё солнце и радовать будет, в зените,
Если слышу я кладок змеиных губительный хруст…
Для такой небанальной девчонки - не ангел-хранитель,
К ней охраной приставлен - любимый и верный мангуст.
Снежная королева
Сезон капризных дождей
Умчится в сизую хмарь,
Ветра закутают солнце в тяжёлую ткань облаков,
Сорвут все листья с ветвей,
Как отрывной календарь,
Приблизив время правленья владычицы вечных снегов...
Королевою снежною
Входит в мой город Зима -
В белой мантии вьюг, в торжестве холодов и забвений.
И, желая быть снова во власти своих обновлений,
Присягают на верность ей люди, деревья, дома...
За нею шлейфом - метель.
Её величие - свет.
Весь мир усыпан небесною манной, несущей покой...
Утихнет жар неудач,
Не ноют шрамы от бед,
Когда коснётся тебя эта Леди морозной рукой...
Вечер и ночь
Он мантию закатную на плечи
Набросит за темнеющей рекой,
Величественно, ясный летний вечер
Несёт земле прохладу и покой.
Забытые мечты и сновиденья,
Как отзвуки - пажи его шагов,
Вдыхают свежесть умиротворенья
В распахнутые души городов.
Затихнет шум, и вечер ожидает,
При свете звёзд и ауры свечей,
Смуглянку, чей приход сопровождает
Симфония незримых скрипачей.
Шелка и бархат, бусы-самоцветы -
Оценит вечер безупречный вкус,
Он ей доверит тайны и секреты,
Снимая с многих плеч нелёгкий груз.
Шептаться нежно о дождях, о лете,
Быть рядом вечность, только позови…
Вновь утро, что в листве разбудит ветер,
Завидует их искренней любви.
И, веря в скорой встречи обещанья,
Растают в предрассветной синеве,
Оставив только слёзы расставанья
Мерцать в, едва проснувшейся, траве.
Полёт
В этой комнате душно и тесно
Средь тетрадей, от строчек распухших.
Перечитывать - неинтересно.
В зеркалах - сотни взглядов потухших.
Склею крылья из старых тетрадок,
В них - стихи, что не ведают фальши,
Перегну их на множество складок,
Чтоб взлететь мне и выше, и дальше.
Подоконник. Карниз. Взмах бумаги -
Я лечу! И в свободе паренья
Хватит смелости мне и отваги,
Чтоб создать своё стихотворенье.
У реки, в предрассветном тумане,
В травах нежится столько сравнений!
Только вдруг, в турбулентном капкане
Нападёт на меня злобный гений.
Жалит страхом, кусает тревогой
И сомненьями хлещет, как плетью,
Но уже закалилась немного
Я огнём, и водою, и медью.
Вырываюсь. Но сил - на исходе,
Смяты крылья. Портал невезенья.
Затеряться в обычном народе
И забыть своё предназначенье?
Как он близок, асфальт непризнанья!
Как конец, неизбежно паденье.
Где найти мне второе дыханье,
Чтоб продлить это стихорожденье!
И, солёные губы кусая,
Я не сдамся. Плохие - но крылья!
И опять поднимусь в небеса я,
Не смешавшись с дорожною пылью.
А когда мои ноги неслышно
Подоконника снова коснутся,
Прошепчу я : "Спасибо, Всевышний!"
И на город решусь обернуться -
Заревут тучи в небе ненастном
Обо всех, кто, упав, не поднялся…
И услышу я голос бесстрастный :
" Всем спасибо. Полёт состоялся ".
Мудрость твоя
В минуты одиночества и боли,
В отчаянной и гулкой тишине
Я мысленно беседую с тобою,
И мудростью ты силы даришь мне.
Твой голос, очень добрый и желанный,
Так часто выручал меня из бед.
Ты - выше лицемерья и обмана,
Во мраке лжи, ты - яркий, тёплый свет.
Непрошеная мудрость раздражает.
Толпы обидчив и надменен нрав.
Лишь мудрый ценит всех и уважает,
Терпение в помощники призвав.
Есть истина, что мудрость - лишь в молчанье.
Ты так многозначительно молчишь,
Когда в пучине самосозерцанья
Далёк ты от крикливости афиш.
Достойный справедливого признанья,
Противник ты охот за похвалой.
Разгадывая тайны мирозданья,
Пронзаешь время мыслью, как стрелой.
Бесстрашен ты.
Лишь одного боишься -
Не всё успеть, что довелось начать.
Но есть стихи, в которых воплотишься,
Оставив светлой мудрости печать…
Детство
Где-то детство моё босоногое мчится по лугу,
Украшая косички короной цветов полевых...
Вовлекает ветра, тополино-пуховую вьюгу
В догонялки среди раскалённых седых мостовых.
Где-то детство моё запускает бумажного змея,
Водит пальцем моим по страницам таинственных книг,
Доверяет секреты придуманной сказочной фее,
Под подушкой хранит сокровенный, помятый дневник.
Дарит роскошь свободы, весь мир оставляя в наследство...
С ним - богата душа, не томясь в неоплатном долгу.
И когда в чей-то новый рассвет упорхнёт моё детство,
Без него повзрослеть я уже никогда не смогу.
За чертой
За чертой нераскрытых секретов,
Неразгаданных таинств и снов
Есть приют для бездомных поэтов,
Там найду вдохновенье и кров.
Этот дом на окраине прозы -
Заблудившихся рифм островок,
И спешат звездопады и грозы
Поселиться средь льющихся строк.
В этом призрачном, ветхом строенье
Одиночества роскошь ценю,
И бумажную боль откровенья
Поглотить позволяю огню.
Сгинет ночь искупленьем молчанья,
И, распутав сомнений клубок,
Видя новых побед очертанья,
Я с надеждой шагну за порог...
Колыбельная
Закатилось за лесок
Солнце красное,
В чёрный бархатный наряд
Мир оденется.
Для тебя, моё дитя,
Ночка ясная
Ткёт ковры из тысяч звёзд,
Рукодельница.
Соскользнёт одна с небес
Яркой точкою,
Чтоб успела загадать
Ты желание.
Над тобою кружат сны
Ангелочками -
В них удачи и любви
Предсказания.
Тихо, сладко засыпай…
Речка тоже спит,
Золотится месяц в ней
Сочной долькою.
Как по камушкам ручей,
Время вдаль спешит,
Пусть дорога в океан
Будет долгою…
Залетит в твоё окно
Ветер птицею,
Занавеску превратит
В парус шёлковый,
Подхватив троих коней
С колесницею,
Унесёт тебя в страну
Сказок шёпотом…
Подкидыш - Осень
Я - нянька Осени.
Подкинули поспешно.
Залаял хрипло старый, чуткий пёс -
За дверью кто-то плакал безутешно,
И скрыла ночь следы тех, кто принёс…
Девчушка посмотрела исподлобья,
Но плач утих.
Эх, я - не педагог!
Согрею своей лаской и любовью,
А дальше - пусть пути укажет Бог.
Мы вместе стали жить в моём домишке…
Цирюльник явно был в её роду -
Причёски и изысканные стрижки
Любила делать яблоням в саду,
Во вкус вошла - и с хной эксперименты
Вдруг стали писком моды и в лесу,
Берёзки все оранжевые ленты
Вплетали в поредевшую косу.
Мне Осень представляла каждый вечер
Модельно-галерейный креатив.
Вдоль подиума - звёзды, словно свечи,
И ветра восхитительный мотив…
Как дочку, полюбила непоседу,
Обнявшись, на скамье, среди листвы
Вели мы с ней неспешные беседы
О жизни, о судьбе и о любви.
Но каждый день, что был к зиме ступенью,
Страшил разлукой скорой и тоской -
Уйдёт мой друг, оставшись светлой тенью,
Вернув мне одиночества покой…
Волшебник
Ты включал в небесах, лёгким взмахом руки,
Абажур, шитый звёздною строчкой,
И слетались на сказку твою мотыльки…
"А ты веришь в волшебников, дочка?"
Я кивала тогда. Ты знал толк в чудесах -
Оживали бумажные звери,
И шептали легенды деревья в лесах…
Мне с лихвой воздавалось по вере.
Мы дружили с тобой девять сказочных лет,
Девять праздничных зим, Дед Мороз мой.
Только выдала Смерть тебе чёрный билет
В своё царство, рукой жизнекосной.
Это время нависло кошмарнейшим сном -
Слёзы боли, застывшие в муку.
В ту последнюю ночь я писала письмо
И тайком тебе сунула в руку.
Смотрит с мраморной стелы родное лицо,
В шторме жизни - маяк мой к победам.
Ты был самым чудесным и добрым отцом,
Но не стал обожаемым дедом.
Глажу камня морщины - оставили след
Птиц могильных когтистые лапы.
Ты читал то письмо? В нём был горький ответ:
"Я не верю в волшебников, папа ".
Реставратор
В сеть морщинок холста
Проникает услужливый свет -
Приближенье свечи
Выявляет дефекты и раны.
Там, за гранью времён,
В осязаемой древности лет,
Вижу судьбы людей,
Их надежды и горькие драмы…
Вижу отблеск добра
В зачарованных взглядах детей,
Красоту и тепло,
Что дарило твоё появленье…
Слышу грохот копыт
И свистящее эхо плетей,
Что пытались пресечь
Лаву веры и шквал вдохновенья…
Я на пальцы дышу
И тихонько молитву шепчу -
Мне поможет она
Отогреть и спасти это чудо.
Солнца свет слишком груб,
Я поближе придвину свечу.
И дрожат в мастерской
Светотени на стенах повсюду.
Я лечу кожу прошлого, шрамы.
Есть дар - рубцевать…
Невозможно икону
Держать взаперти,
Словно птицу.
Я её отпущу,
Реставратора ставя печать,
Под невысохшим лаком
Себя оставляя частицу…
Вера
Стаи пепельных туч ополчились на город,
Вновь угрюмо кружат день и ночь вороньём,
Нарождённой траве шлют губительный холод.
И мечты о весне порастают быльём.
В цепких лапах дождей - переулки и скверы.
Барабанящих крыш заунывный мотив.
Боль уйдёт, как вода, да поможет мне Вера,
Яркость красок вольёт в затяжной негатив.
Знаю, Бог дарит тьму, чтобы свет был дороже,
И к победе ведут поражений пинки,
Но не вздрогнуть от ласк, в прах поверженной, коже...
Где цена, что ключом отопрёт все замки?
Сколько трудных шагов отдаляют удачу,
Чтоб, пустыню пройдя, мне оазис найти?
Сколько ценных вещей ничего и не значат.
Взгляд назад убедит - я в начале пути.
Я о многом просить тебя, Боже, не буду -
Дай терпенья и сил мне для долгой борьбы,
Чтоб любить и дарить ожидание чуда
Всем, дарующим мне исправленье судьбы.
Дорога Дьявола
Эту дорогу давно избегают в округе,
Если желаешь удачи - иди стороной.
Ходит молва, что там Дьявола чёрные слуги
Путников души крадут, возле врат в мир иной…
Люди судачат вовсю о древнейшем проклятье,
Будто по этой тропе проходил злой колдун -
Чёрных, свирепых котов, сатанинскою ратью,
Выставил здесь охранять одинокий валун…
Мне всё равно, что твердят суеверные слухи,
Манит ночами мистической силы стезя,
Ухает грозно сова, вслед плюются старухи -
Кошкой свободной гуляю я там, где нельзя.
Нежно скажу я: "Привет!" чёрным стражам дороги -
Жуткой легенды ветрами развеется прах.
Вот и Удача - мурлычат и трутся об ноги
Божьи созданья, с любовью - в медовых глазах…
Ты беги от него...
Ты беги от него - этот мёртвый песок любит бури…
Он гремучей змеёй заползает под кожу виска.
Тонкий слой скорлупы дорогой шоколадной глазури
Не спасёт твоё сердце от грубой наждачки песка.
Ты беги от него - зёрна в нём погибают мгновенно.
Он прожорливой бездной трясин караулит весну.
Рассыпается всюду, став почвой и солью Вселенной,
Самых лучших пловцов - неминуемо тянет ко дну.
Ты беги от него - ведь наркотик сметёт твоё кредо.
Ты найдёшь в себе силы, при свете церковных свечей.
Если ты - не маяк, кораблям, попадающим в беды -
Стань смотрителем башни, для ярких надёжных лучей...
Ты беги от него… Он шлифует - последних и первых,
В бесконечной восьмёрке стеклянных зауженных труб…
Ведь, когда он дойдёт до твоих оголившихся нервов -
Он отринет тебя, как ненужный, расшатанный зуб.
Саламандра
Ты не видишь её, в ослепительном танце огня -
Божество из могущества жаркого сердца вулкана.
Чешуя Саламандры - и нежность её, и броня…
Есть легенда о встрече - у каждого чудо-шамана…
Если образ её промелькнёт в стайке дымных колец -
Достигается в тигле волшебная точка плавленья,
И, на радость алхимикам, золотом станет свинец.
И для всех кузнецов наступает пора вдохновенья…
Только к избранным явится дивным прекрасным зверком,
Их найдёт безотчётно, устало подсевших к камину,
Им лизнёт осторожно ладони, своим языком,
Вслед за ними пойдёт, согревая дыханием спину…
Для стихии Огня - недостаточно серы и дров.
Кислород, словно вера, откроет миры, без отмычки.
…И придёт Саламандра, царица коварных костров,
Чтоб дать радость и смерть отсыревшей, потерянной спичке…
Ведунья
К тебе людей, издалека, ведёт молва…
Плывёт твой домик, по волнам цветущих лип.
Шагну в твой мир. Приветствий робкие слова
Заглушит вдруг дверных петель ворчливый скрип,
И не уйти, не повернуть теперь, назад.
Пол - в островках, из тряпок связанных, кружков.
Густое масло благовонное лампад
Добавишь в пыль, растёртых в ступке, корешков…
Я знаю - ты уже не сможешь мне помочь.
Позволь мне тихо посидеть в углу избы.
К нам чёрной кошкою заглянет в окна ночь.
Качнёт сквозняк в гирляндах рыжие грибы,
Сбегают тени с них, под низким потолком,
Ныряя в щели между брёвен, в старый мох.
Желая чаем напоить меня, с медком,
Издаст старинный самовар протяжный вздох…
Слух, что хоть ноги сбей, не сыщешь чуда - ложь.
Ладонь ведуньи охладит мой жаркий лоб…
Я остро чувствую волнение и дрожь,
Крапивой хлещет изнуряющий озноб,
Пусть всё сжигается в живительном огне -
Унынье, боли, страх, и то, что гнило в них…
А тот щенок, что так давно скулил во мне -
Вдруг, громко всхлипнув, успокоился, затих…
И я поверю, что смогу оставить след
В прекрасном времени, чей ход - неумолим…
Спаси других, ведунья.
Пусть увидят свет -
Такой, как радуга, над теменем твоим.
Баскервильское
Что за напасти ниспосланы свыше?!
Съедут вот-вот раскалённые крыши,
Город пока что тихонечко дышит,
Грубо распластан под властью трясин.
Дико измучен.
И нервы - как порох.
Едкая гарь - в ткани лёгких и в порах.
Мчатся мигалки "пожарных" и "скорых",
С воем беды, легендарной из псин…
Пульс - нитевидный…
Пустынны дороги…
И, поплавком, над поверхностью смога -
Солнце,
Добыче, крюками ожога,
Пыл охлаждает, убойной жарой…
Замерли птицы в наскучивших гнёздах…
Глупая память - о небе и звёздах…
Вывел, скорей бы, всех на… чистый воздух,
Дланью мессий - Конан Дойля герой!
Заплутавший твой аист...
Я не знаю, где он - экспедитор детей, нерадивый,
Почему, заплутавший, дорогу к тебе не найдёт…
Ты давно бережёшь в сундуке - колыбельных мотивы,
И мечтаешь, что аист в твой дом намечает прилёт.
Где тот свёрток родной, что заждался заботы и ласки?
Ты отчаянья слёзы роняешь во тьму, в пустоту…
Утром вновь надеваешь весёлой беспечности маску
И обходишь мамаш и колясок маршрут - за версту…
Прошепчу самых древних, божественных птиц заклинанье,
Всё исполнится, верь - в сокровенном величии грёз…
Звёздной ночью рождественской, я в небеса шлю желанье -
Чтоб чудесную ношу к тебе друг пернатый принёс!
Секрет
Носил доспехи, знал о доблести и чести,
И все явленья - выносил на личный суд…
Однажды птицы принесли дурные вести -
Напал дракон на беззащитный добрый люд...
Ретивый белый конь дрожал от нетерпенья,
И рвался всадник в бой, заступник от невзгод…
"Постой, отважный! Мы не жаждем избавленья.
Ну что с того, что он съедает весь наш скот?
Да ирод наш, сравни с соседскими - милашка!
И ты напрасно для расправы прискакал.
Несём, с утра, мы на алтарь к нему - барашка,
И тратит змей на эту трапезу запал.
В деревне, той, что слева - выжженные пашни…
Все мрут от голода, под сажей - их гробы…
А справа - девственницы, загнанные в башню,
Ночами воют, от неведомой судьбы…
Но мы - спасёмся. Ведь, тайком, плетём корзину,
Одну на всех. И шар кроим из простыней.
Не убоимся улететь в мечты долину,
Из плена страхов и пожизненных теней…
Но, по велению заученных канонов,
Чтоб нам не стать - добычей новых страшных бед,
Мы в храмах молимся - о здравии драконов…
Скачи домой, герой! Не выдай наш секрет!"
Дааа, в этом мире что-то явно - не в порядке,
Пробравшись в души, незаметный у икон,
Крадёт огонь, от каждой маленькой лампадки,
Для своего дыхания дракон…
Рождённая в июле
Для девчонки, рождённой в июле,
Ничего невозможного нет…
В разнотравья степном карауле
Сбросит груз городских сандалет,
Быть собой - нет желанней игрушки,
Упоителен - месяц родной…
Прикасаются к светлой макушке
Ковыли, щекотливой волной.
Облака шепчут тайны, как свитки.
Ветер, знающий их назубок,
До последней, малиновой нитки,
Золотой размотает клубок…
Там, в обычном раю васильковом,
Открывалась чудес новизна.
Каждым найденным радужным словом -
Пополнялась богатства казна.
Каждый звук, из природных симфоний,
Уникальный волшебный вокал -
Проникал под морщинки ладоней,
А потом - к сердцу клавиш стекал…
Летний мёд… Он - в облатке пилюли,
Для проглоченных горестных лет.
Это - позже… Для той, из июля -
Ничего невозможного нет.
Туманное
Малина в засуху не может уродиться -
Сварю варенье из душистых кабачков,
Кувшинчик с чудом тем - в цветастую тряпицу,
И ночью - к другу, под пиликанье сверчков.
Ужасный филин по пятам устроит слежку…
Страшней гораздо то, что все надежды - в хлам,
Когда считать хочу я звёзды - вперемешку,
А медвежонок делит небо - пополам…
Тогда шагну, без всякой жути, вглубь тумана,
Забыв про чай и про любимый мной приват…
И где-то сбоку - косолапого поляна,
Где можжевелового дыма аромат…
И так волшебно - в облаках бродить из ваты,
Быть в добровольном и таинственном плену.
На миг покажется, я- в точке невозврата,
Когда в глаза прекрасной лошади взгляну…
Теченье жизни - под спиной моей колючей.
Сложу я лапки накрест, сверху узелка,
Скажу себе: "Смирись. Сейчас - тот самый случай.
Промокший ёжик - пусть несёт меня река…"
Старая, добрая...
Так и жила я, с дедой - днём была защита
Ружьём натёртого, надёжного плеча...
Мурёнка - зверь, с глазами цвета малахита,
Клялась в любви мне ночью, благостно мурча...
Сердечко - штопано... Коснись - одни заплаты...
Картошкой с хлебом - привечает гостя стол...
А тот, кто смог бы сделать сказочно богатым -
Незримый людям, непоседливый козёл.
Однажды, кошкой он, как ангелом, ведомый,
В метель ужасную, найдёт ко мне тропу
И будет сыпать самоцветы, с крыши дома,
Роняя камушки на снежную крупу...
На звук, упрямо-щедрый, звонкого копытца
Сробею выйти, до распевок петуха...
Снег станет утром - просто талою водицей,
А хризолиты - превратятся в кочки мха.
Кошка - Удача
Эту ночь проведу у окошка,
В голове - хаос, в сердце - тоска,
Я опять допустила оплошку -
Рухнул замок из грёз и песка.
Звёздных россыпей яркие крошки,
Да луна над трамплинами крыш -
Там Удача живёт, словно кошка,
Что насильно ты не приручишь.
Млечный путь выстилает дорожку
Ей к созвездию Рыб напрямик.
Гончих Псов не боится та кошка,
Для которой столетия - миг.
Эта бархатно-чёрная кошка
Выбирает хозяев сама.
Я в пруду ей поймала рыбёшку,
Молочко в блюдце - ждёт у окна...
Складка кожи на левой ладошке
Мне твердит о счастливой судьбе -
Значит, встречусь и я с этой кошкой,
Что гуляет сама по себе.
Только море
Море, ты меня жди…
Белопенный прибой
И мою гонит кровь, тебе вторя.
При рожденье нас звёзды венчали с тобой,
На рисунках моих -
Только море.
Поцелуй твой солёный желанней всего,
Слаще вин и любовных историй.
И мелеет душа без объятий его,
Охладит жар и боль
Только море.
Без тебя я живу в чёрно-белом кино,
Предвкушением встретиться вскоре.
И однажды я робко открою окно -
Ни домов, ни машин.
Только море…
Побег
Клацают челюсти тьмы. Дрогнут веки,
Тщетно пытаюсь забыться во сне,
Чувствую взгляд твой, и бремя опеки
Стоном скользнёт по гитарной струне.
Плотные стены из фраз между нами,
Грохот копыт вторит пульсом в виске,
С губ лепестки моих слов и желаний
Гибнут, слетая, в горячем песке.
Пристальный взор и забавы в "рулетку" -
Скука под маской интриги. И впредь -
Руки, подобные высохшим веткам,
Смогут ли снова мои отогреть?
Флирт двух актёров в бездарном спектакле -
Лишь режиссёром навязанный блеф.
Истины слог, заключённый в пентакле,
Выше дилемм - кто добыча, кто лев.
Цепкая хватка и плен пресыщенья,
Приторный запах вина и духов.
Тайная власть и магизм просвещенья
Есть только в рунах и в строчках стихов…
Я убегу под покровом тумана
В город, дарующий жизнь, не губя.
Ветер у входа обшарит карманы -
В них лишь свобода.
И вера в себя.
Ливень
Отливаются водные пули
В грозовой оружейне небес…
Не других - мы себя обманули,
Потеряв ко всему интерес.
Дерзкий ливень, ворвавшийся в лето,
Дарит волю ветрам штормовым.
Что казалось бредово-нелепым -
Стало близким, щемяще-родным.
Мы с тобой поразительно схожи,
Как две капли дождинок - сестёр.
Жаркий шёпот, сменившийся дрожью,
Разожжёт нашей страсти костёр.
Не прошу я ни клятв, ни признанья -
Ты пьянишь пониманья вином,
Заблужусь я в твоём подсознанье,
Стану вещим живительным сном.
И, дождём и ветрами крещёный,
Злых сомнений прогнав вороньё,
Спишь, любовью моей окрылённый -
Безрассудное счастье моё.
Лисичка
Очертит круг и угасает спичка -
В постели куришь - после, как всегда.
В порыве чувств зовёшь меня "лисичкой",
С тобой пытаюсь обхитрить года.
Лукаво щурюсь, чтоб принять решенье,
Упряма, своевольна, холодна,
В глухом лесу найду тропу спасенья -
Тебе она обычно не видна.
И, как лиса, обманываю ловко
Безденежье, безвыходность - без слёз.
Черствеет сердце огненной плутовки,
Всё близко принимаю и всерьёз.
Мой хвост пушистый лихо заметает
Следы среди оврагов и коряг
От егеря, что водит судей стаю,
И в пёсьих шкурах циников и скряг.
Ласкательные прозвища и клички
Точны порой - не в бровь, а прямо в глаз…
Я жить хочу, с тобой - твоей "лисичкой",
Лишь только б смерть не обхитрила нас.
Пустота
Я в церкви помолюсь, поставлю Богу свечку,
Прощенья попрошу за жалкие мечты…
Заплёванный перрон - убогое местечко,
Но только поезда везут до "Пустоты".
Ведь только поезда, стук сердца урежая,
Откроют сладким снам невидимую дверь,
Помогут позабыть, что я тебе чужая -
Плацкартный пассажир, бегущий от потерь.
Я прячу ото всех мучительные тайны
И память, что змеёй ужалить норовит.
Не видно синяков попутчикам случайным -
Ожогами горят отметины обид…
Но хлещет летний дождь вагонное оконце -
Я жизнь свою начну, как с чистого листа.
Прибудет поезд мой, под радугой и солнцем,
На станцию надежд с названьем "Пустота"…
Страна предновогодних снов
Ты часто сетуешь на то,
Что сладких снов не видишь ночью,
Что в бесконечной суете
Сжиганьем лет ты изнурён.
Покрылись пылью два крыла…
Не веря в силу их и прочность,
Томишь в кладовке их, в углу,
Храня до лучших из времён…
Ворчишь на слякоть и мороз,
Что ноет сердце к непогоде.
Не любишь праздники - они
Твою печаль лишь подчеркнут…
Но оттепель уже пришла.
У дней декабрьских на исходе,
Кокосово-ванильный снег
Ко мне проложит твой маршрут.
Мерцают звёзды - лишь для нас…
И, в кутерьме предновогодней,
Я буду ангелом твоим,
Хранящим от тоски и бед.
Зажмурься, дай свою ладонь,
Я - торопыжка, и сегодня
В страну сбывающихся снов
Я подарю тебе билет.
Проводник
Боишься ты, что я сорвусь и съеду, по наклонной,
Что рухну в пропасть, если вдруг откажут тормоза…
Тебе открыться не боюсь, без лжи и речи тронной.
И мне важней букета слов - один лишь взгляд в глаза.
И в них, за солнечной каймой и бездной океанов,
Я вижу нежность, без границ, и повод для тревог.
И мы - богаче всех царей, при бедности карманов.
Сегодня счастье нас роднит. А завтра - дай-то Бог!
Я буду звёздам счёт вести, упав на дно колодца.
Быть может, кто-то, в час такой, и сдался бы, и сник.
На самой трудной, из дорог - быть сильной и бороться
Поможет мне моя любовь - надёжный проводник.
Пёс на сене
Гонял июльский ветер, для забавы,
Жужжаще-полосатую ораву,
И складывал косарь цветы и травы,
Любовно - стебелёчек к стебельку,
В мой стог, который - дар и наказанье.
В нём - чары сказки, магия преданья.
Бурлят неисполнимые желанья
В живительном дурманящем соку.
Не стала - наполнением сарая.
Стерня казалась - атрибутом рая,
Пока приблудный пёс, с ужасным лаем,
Не вздумал стать охранником моим.
И, к голоду встревоженного стада,
Мычащего, звенящего парада,
Рычал на все восторженные взгляды -
Он в гневе был своём неумолим…
Но с этим псом, что стал, к предзимью, злее,
Мне кажется, я, к диву, уцелею,
В дыханье панацейного кипрея,
Вдали от всех подъеденных стогов.
Замру за межсезонной гранью где-то,
Храня в себе затерянное лето
И зелень нерастраченного света
Я спрячу в белом коконе снегов.
Весенний ветер
Наверное, их нужно просто сжечь…
Сухи твои ответы, словно порох.
Недрогнувшей рукой отправлю в печь,
Столь бережно хранимых, писем ворох,
Сотру его из памяти - листков
Зачитанный, безжизненный гербарий…
Весенний ветер мне сыграть готов
Аккорды новых песен, на гитаре,
Бежит вперёд, мой ловит кроткий взгляд,
Со лба мне прядку бережно сдувая.
Он тихо просит: "Не смотри назад,
Мир ждёт тебя. Ведь ты - ещё живая.
В твоих воспоминаньях - боли плеть,
Прости того, кто был - всего дороже.
Печать добра - на тех, кто повзрослеть
Не может сам, другим - мешая тоже…"
Deletация чувств
Ты стираешь поспешно следы моего пребыванья
На планете своей, где водил меня, радостным гидом…
Мне дразнить тебя, милый, поверь - нет ни сил, ни желанья.
Я алею от мысли, что стала вдруг - тряпкой
Корриды…
Ты же сам убедил меня в том, что ты счастлив с другою,
Проводил до ворот и наметил мне путь -
Восвояси…
Отчего же сейчас поднимаешь ты брови дугою,
Что хожу я на исповедь к тем, кто действительно - в рясе,
Что идём, абсолютно чужие, по разным дорогам,
Что не жду, на скамейке запаса, как милости - взгляда…
Ты вошёл в моё сердце неслышно - почти полубогом…
А уходишь - оставив разгром,
Но я этому рада.
Ведь умею смеяться над тем, что излишне печально,
Мне уже всё равно, что творишь за моею спиною.
Папку с чувством моим удаляешь ты, будто случайно…
Я ушла из зимы, чтобы встретиться с новой весною.
Муза
Твоей быть музой - больше не хочу,
И к этому решенью - годы боли…
Я так привыкла к твоему плечу,
Но искренне прошу - пусти на волю,
Ведь если ты согласия не дашь -
Сбегу украдкой, самой тёмной ночью…
Разлиты краски, сломан карандаш,
Ты все холсты порвал нещадно в клочья,
В истерике, измученно дыша…
Всё верно. Без меня, твои полотна
В базарный день не стоят и гроша -
Без радужной помощницы бесплотной.
С небесной канцелярии, взамен
На клятву - не подсматривать в архивы,
Тебе несла палитры перемен
И чудо-кисти, из Пегаса гривы.
Когда натурщиц нежно обнимал -
Свои глаза я прятала тактично.
Бездарно ты раскрашивал финал.
Адью!
Без адъютанта - в жизни личной...
Из сердца моего исчезнет груз -
Я дам свободу нытикам-занозам…
А там, на небе, крылья бывших муз
Раскраивают - мухам и стрекозам.
Ножницы
Тонет дворик уютный в сиреневых волнах весны,
В аромате цветов и мелодиях аккордеона…
Ты опять беспричинно врываешься в редкие сны,
Обжигая мне память, дыханием жарким дракона.
Мы запутались прочно. Врастал мне под кожу и в дом,
И уже не подвластен затупленным лезвиям стали,
Лишь насечки оставили ножницы, с тяжким трудом,
И привязанность эту отстричь - мне помогут едва ли…
Мы и сами - плохой инструмент, чей печален исход.
Я поддержки прошу у небес, не озвучив желанья…
И бродячий точильщик к себе подзывает народ,
К своему мастерству - заострять на предметах вниманье.
Я тебя не виню. Да и ты не поставишь в упрёк,
Что доверю поверхности душ шлифовальному кругу,
Что у нашей любви - вдруг закончился годности срок,
И хотят разлученья, прижатые тесно, друг к другу.
Разболтался наш винт, заржавел, и уже никогда
Не сумеет нас сделать единым и радостным целым…
Тупость чьих-то вещей, для умельца того - ерунда,
Увлечённо займётся полезным и прибыльным делом.
Искры-крохи надежд улетят в придорожную грязь.
Я ладонь разожму, протянув золотую монету…
Обрезаю все нити, что держат сиамскую связь.
И ещё одно острое чувство - отправится в Лету…
Я тебя отпускаю...
Расправляешь ты крылья, пресыщен прогулками пешими,
Всё труднее тебя удержать шёлком ласковых пут.
Я пыталась своими взмахнуть - но висят неокрепшими,
Ты не смог подождать, когда силу они обретут.
Ты взлетишь, отмеряя пороги прекрасной бескрайности,
Где-то, в номере "семь", будет ждать тебя пух облаков…
Я опять побреду, в ожиданье счастливой случайности,
Что обронишь перо для шкатулки моих пустячков.
Боль потери моей обрекает меня на молчание,
Остановятся стрелки в окошке старинных часов…
И починит их Хронос, лишь если возникнет желание
Отогреть мою душу, что запер твой взлёт на засов…
Может, дрогнет ледник, и родится надежды проталина,
И Ярило лучи, как волхвы, принесут ей дары…
Но пока мне прости, то, что гонит к тебе неприкаянно
Ветер змея воздушного и надувные шары.
Влюблённый дирижёр
Спешу к тебе.
Вне времени с тобою
Не вижу звёзд, не слышу пенья птиц.
Темнеет. Увертюрой грозовою
Литавры зашумели черепиц.
Овации белья слышны с балконов,
И дождь - смычком по струнам проводов,
Перкуссией по бубнам из нейлона,
Поспешно раскрываемых зонтов.
А капли с крыш срываются и скачут,
Смывая пыль. Их соло - чёткий звук.
Сквозь призму ливня видится иначе
Вчерашний город ветра и разлук.
Вспугнут колёса воднокрылых стаю,
Стук "дворников" - усердный метроном.
Из ритма то и дело вылетая,
Раскатисто басит весёлый гром.
Журчат ручьи многоголосым хором,
Пространств сухих уже не находя…
Я счастлива.
Влюблённым дирижёром
Вернусь к тебе с симфонией дождя.
Зазеркальное
Ты снишься мне под утро, мой любимый.
Меня разбудит сердца громкий стук…
Проходят корабли надежды - мимо,
Проверенным фарватером разлук.
Ведь каждый вечер, помня о потере,
Я залпом пью бессонницы бокал.
Себя не вижу, ни во что не верю,
Во власти переменчивых зеркал.
Осколки счастья ранили с лихвою,
Гул боли - опостылевший мотив,
Натянутой, дрожащей тетивою,
Стрелы прощальных слов не отпустив.
Паркет, что помнит танго нашей страсти,
Раздольем стал для вальса сквозняков…
Привязанность ушла, и безучастье
Снимает с нас надуманность оков.
Рублю сплеча я, как клинок дамасский.
В зазубринах - о мякоть пустоты.
Я - красок дождь, и на мольберте сказки
Твоим портретом мучаю холсты.
А вера - станет маленькой деталью,
Упущенной в условиях игры:
Нельзя найти любовь ни в Зазеркалье,
Ни в гулкой бездне кроличьей норы.
Трансрусалка
Ты и ветер - две страсти, сводящие, напрочь, с ума…
Только твой идеал - ихтиандрово-нежная дива,
Ты мечтал о любимой, которая в штиль и шторма
Выплывала б, вся в пене, пьяня, как отменное пиво…
С виду - море-модель я.
По сути - земное дитя…
В плен подводных камней, оградив от былого задвижкой,
Мой хирург и Нептун, ты отправил меня, не шутя…
Злато клеток - для птиц.
Для русалок - аквариум с крышкой…
Но тускнели глаза, заменившие солнечный свет.
Мне казалось, что счастье настигнет, в желанном чертоге…
Лишь впивается в рёбра чешуйчатый жёсткий корсет.
А во снах - летний луг…
И болят не забытые ноги.
На крыше
Уходит день.
И мы - по хрупким черепицам,
На летнем солнце подкопчённым докрасна,
Вдоль птиц из жести, зашампуренных на спицы,
И птиц воркующих.
Нам будет - не до сна…
Всё видно, сверху.
Нет ни страхов, ни сомнений.
Минуты эти и мгновенья - так скупы…
Ведь без тебя - за мной унынье бродит тенью,
Крошусь и трескаюсь я, с хрустом скорлупы…
Мне так легко с тобой.
Тебе со мной - непросто.
Но каждый Так лелеет память жадных встреч…
Коснётся взгляд мой забурьяненных погостов -
К себе притянешь и стараешься отвлечь,
Чернильно-звёздный плащ накинешь мне на плечи,
Замрём под звуки вдохновившихся цикад,
И ты шепнёшь мне тихо: "Время всё излечит
И всё по полочкам разложит, в аккурат…"
Ты вправду веришь в то, что Время - врач и профи? -
Мошенник вечности, проныра - шарлатан,
Его никто не видел в фас и даже в профиль,
А он - заочно расчленяет, по винтам,
Дотошно вывернет всю душу, наизнанку,
Истопчет всласть надменным грузом каблуков,
Приносит запахи тоскливой валерьянки
И скорбной тины сухопутных сундуков,
Он нагло требует немыслимые дани,
Былых мостов - на облаках густая гарь,
Тасует даты неизбежных расставаний
Оборвыш жалкий, предсказатель - календарь…
Сезон хронических дождей пусть свергнет лето,
Пусть воет ветер в водостоке, хрипло-злой…
Мне б - лишь с тобой, на этом краешке планеты,
Что с гулом вертится раскрашенной юлой…
Не нужно тяжких слов. В молчании услышим,
Как косит месяц травы, вяжет их в снопа…
Под, напрочь съехавшей, моей полночной крышей
Блестит соломка - дар сусального серпа.
Лисья верность
Не многим режет слух - лисы-подранка вой…
Но ты - взял в дом, лечил увечья от картечи.
Ты приручал меня, спасая и калеча.
И эта дерзость - накрывала, с головой.
Вкус первой ласки… Гладят пальцы шерсти медь…
Безвольно гибну в неге… Не смотри, Всевышний…
Лишь мы с тобой могли, учась друг друга слышать,
От нашей нежности неслыханной звереть…
Ты, с дивной щедростью, кормил меня с руки…
Но дверь захлопнул перед носом, в день ненастный.
Скуля, ушла скитаться... Но однажды, властно,
Манок любви твоей окликнул, из тоски.
Сквозь ельник мчусь, себя сшивая из кусков,
Латая брешь на сердце, грубыми стежками…
Ты будешь ждать, за кумачовыми флажками,
Расставив точками - восторженных стрелков.
По кругу
Одиночества стужа - оплакана звоном капели...
Мы с тобою отправились в парк, где исчез талый снег.
Я - чтоб стать тебе ближе, в седле, на витках карусели...
Ты - чтоб лучше узнать претендентку - на пару, в ковчег...
Ты держал меня за руку - бережно, нежно, упорно,
Не давая уйти, прогонял поцелуями страх,
Облака прятал в сахарной вате и хлопьях попкорна,
А весеннее небо - в бездонных счастливых глазах...
Нас домчали - почти до ворот пресловутого рая...
Но у сросшихся сердцем - вдруг что-то, увы, не срослось.
Замутило... Лихих скакунов навсегда покидая,
Чуть шатаясь, в холодные будни отправились, врозь...
Подмороженных луж - может, к счастью - разбитые блюдца
Отражают сто солнц, попытавшихся землю согреть...
Одичавшие кони - по кругу обиды несутся...
Без тебя и меня - их загонит отчаянья плеть.
Перевёртыш
Всё мне кажется странным сегодня в моём городке:
Тусклой, выцветшей тканью натянут асфальт над домами,
Благосклонно собаки ведут, на тугом поводке,
Полусонных двулапых хозяев, на встречу с ветрами.
Всё внезапно сменилось, за гранью устоев "вчера" -
Опрокинулось небо, став морем, с заоблачной пеной.
И блестит в его водах, с беспечностью звёздной, икра,
В чешуе, отражённой от радуг и аур Вселенной…
Вдруг пропало всё то, что, недавно - сводило с ума:
Горечь пробных молчаний и мука пронзительной боли.
Я, бесследно, рассталась с губительным грузом ярма,
И себя возвращаю себе, из пучины неволи.
Чтоб тебя не затмить, я дробила себя на куски
И, не видя подвоха, рвалась в это ложе Прокруста…
Чудом, сгладились шишки, исчезли мои синяки,
Те, что были на память о планке высокого чувства.
Я пойму, отчего заклинания против потерь
Не сдержала черта, из алхимии соли и мела -
Просто ты, наконец-то, открыл злополучную дверь,
Ту, в которую мне барабанить - уже надоело.
Всего два звука...
Она готовилась. Всегда. Без перерыва.
Камням подводным счёт вести, со дна реки,
В искусстве дайвинга... Лететь - с крутых обрывов...
В момент - развязывать тугие узелки...
Живя предчувствием, не верила в удачу.
Когда тревогу - не вместить в грудную клеть,
Училась плавать. Да не просто - по-собачьи,
А так, чтоб всякую воронку одолеть...
И, ожидая вездесущего подвоха,
С тоской смотрела на воды бесшумной гладь...
Дышала - Им, любя сильнее, с каждым вдохом.
Надеясь втайне, что сумеет - не предать.
Он понял, вдруг, что станет карою - разлука.
Забрав Её, ушёл, однажды - на восток...
Ей было нужно от Него - всего два звука.
В них - жизнь и нежность...
Чтоб щенячьим был восторг.
Шестое небо
Ну, подожди!.. Так высоко - я не взлетала...
Прошу, с мольбою - дай, хоть дух переведу!..
Надёжный, смелый - ты, до самого финала,
Готов делить со мной и радость, и беду.
Безумно нежный мой, влюблённый и горячий,
Лишь только я - в твоих сияющих глазах...
Чтоб в лотерее Жизни выиграть удачу -
Мы столько раз с тобой проигрывали, в прах...
Коснувшись век моих губами, сняв усталость,
Вдохнул ты веру. Изменил мою судьбу.
И что-то гордо и упрямо расправлялось
В моём, так тщательно скрываемом, горбу...
Нет лжи и фальши. Игр претивших, в "кошки-мышки"...
Земля и страхи - надо мной теряют власть...
Шестое небо - время тихой передышки.
Седьмое - рядом, и с него нам - не упасть.
Раз... Два... Три...
Сложно - сделать лишь шаг
К нестерпимо-манящей луне.
Все сомненья и страх
Позади, словно вещи, оставлю,
Оттолкнусь и пойду
По невидимой прочной струне -
Камертоном карниз
Звякнет вслед мне встревоженной сталью…
Раз… Сверкает внизу
Мегаполиса жадная пасть,
Пожирает людей,
Оставляя лишь зомби и клонов.
Похоть - вместо любви,
Вместо Бога - лишь деньги да власть,
И растёт чья-то тень
За погостами чувств и законов.
Два… В одной из машин,
Что мурашкой ползёт по петле
Магистральной змеи,
Ты - всё дальше от нашей разлуки…
Если б ведьмой была -
То умчалась бы прочь на метле,
И лишь ветер мне пел
В утешенье свистящие звуки…
Три! Закончен отсчёт
Тех секунд, что держали меня.
Ждёт подруга - Луна
И мерцающих звёзд вереница,
Путь рассыплется в прах,
Лишь коснётся дневного огня.
Я успею дойти.
Завтра Солнце - чуть-чуть припозднится…
Ветер
Набивает оскомину - чьё-то враньё,
Липких взглядов чужих - надо мной вороньё,
Как на стыке, разбитых на годы, тревожных столетий…
И когда в духоте я безмолвно хриплю,
Пробираясь в толпе, присягнувшей рублю -
Ты один мне умеешь дарить окрыляющий ветер.
Не хочу я цеплять на людей ярлыки.
Где сердца говорят - там молчат языки.
Я за всех, кто просился мне на руки - вряд ли, в ответе…
Позади - те, кто рвутся в меня, на постой,
Тормозя, отравляя своей суетой…
Ты один мне умеешь дарить окрыляющий ветер.
Если взял меня, приступом, дикий озноб,
И в обилии слёз - неминуем потоп,
Если ливни секут мою душу, как грозные плети -
Ты подскажешь, незримый, на правом плече -
Что мне строить, Титаник, иль скромный ковчег,
И вдыхаешь в мои паруса окрыляющий ветер…
Короткие гудки...
"Привет, родная! Я - на пару слов.
Подводный мир… Лимит пространной речи.
Отлично всё. Я жив, почти здоров.
Люблю тебя. Подробности - при встрече…"
И едкие короткие гудки
Собьют мой пульс, из трубки телефона,
Став спутниками вкрадчивой тоски…
Ты так далёк, в своём краю планктона!
И снова с нетерпеньем жду звонка…
Сгорают дни. И ночи - в горькой саже.
В морзянке бестолкового гудка
Хочу услышать то, чего не скажешь.
"Привет! Я - на минутку, на лету!
Я в небе… Как вернусь - конец разлуке!"
Вновь капают в глухую пустоту
Противные навязчивые звуки…
Мучительна сухая скупость фраз.
Сглотну комок запёкшейся обиды.
"Звонил отец. Обнять мечтает нас", -
Я к детям повернусь, с весёлым видом…
Душило одиночество - петлёй.
Спасал лишь бег. По кругу, в пене, в мыле…
"Родная, я - надолго. Под землёй.
Мы так с тобой и не поговорили…"
И станет вдруг огромною кровать.
И станут вдруг вдвойне страшнее ночи…
Любил.
Подробней - мне уж не узнать.
И ты не знал, что жизнь - гудков короче.
Вкус пустоты
Ты не пробовал вкус зачерствевших кусков пустоты?
В ресторанах разлук, нет заказа - привычней и проще.
Мне, гурману, к вину - пара терпких осколков мечты,
И с повязкой у век, это блюдо - узнаю на ощупь.
Словно рыбу, гарпуню я вилкою горечь еды,
Что, с приправой тоски, вязнет в горле удушливой костью.
И мой голос хрипит, ржавых ссадин запомнив следы,
Однокрыло молчит, там, где раньше парил в двухголосье…
Разлюблю или нет - мы, шутя, заключили пари.
И пустяк, что с тобой я могла позабыть про дыханье.
Ты ведь вряд ли узнаешь, что гложет меня изнутри
Эта дикая боль, неизбежность потерь расставанья.
Я устало закрою глаза. Голод мне - не родня…
Обжигаются пальцы о холод столовых приборов.
Растворюсь в тихом блюзе, что нежно уносит меня
В недоступную тень, для мужских пожирающих взоров…
Не винить, а творить - твоё имя дарю падежам.
Если ты победишь - я с восторгом приму пораженье.
Мне лететь - только вверх. А паденья - оставлю ножам,
Чтоб, нагнувшись за ними - увидеть твоё отраженье.
Научи меня, любимый...
Научи меня, любимый, навигации ветров,
Как мне глубину измерить - у невысказанных слов,
Как желаньям бесприютным предоставить тёплый кров,
Как себя найти - за собственною гранью...
Научи вдыхать свободу, с мятным привкусом весны,
И, с горчинкою утраты, не бояться видеть сны,
Как, беспечностью вопросов - не разрушить тишины,
И решиться бросить вызов - расставанью.
Научи меня, любимый, успевать, без суеты.
И в попутчиках случайных, не искать свои черты.
Как бесстрашной быть и светлой - в царстве полной темноты,
Не стремясь вернуть того, кто хлопал дверью...
Научи, как в мантрах листьев - слышать голос их корней...
Как суметь, на переправе - сохранить своих коней.
Как вдевать бечёвки ночи - в тонкость игл блестящих дней,
Как отмаливать надежду - у безверья...
Принцесса на желудях
Нет у той, что боишься ты ранить - ни замка, ни свиты,
И величия манию мне не грозит исцелять…
Ты меня коронуешь своей неизменной защитой -
Если солнце остынет, и реки - отправятся вспять…
Знаю, в храмах своих - за меня зажигаешь ты свечки…
Для улыбки моей - мир поделок из дуба плодов,
Талисманом храню этих милых, смешных человечков,
Что согреют меня даже в эру сплошных холодов.
Ты так нежен со мной и меня раздеваешь - лишь взглядом…
В осторожном молчанье роняем, как листья, слова…
Я в лесу, без тебя, остро чувствую то, что ты рядом,
Прикасаясь рукою к могучим, гудящим стволам.
Дарит дуб мне покой…И, осенние мысли итожа,
Я свободна от ревности, лжи и бесплодных идей.
Полукровка-принцесса бывает, порой, толстокожа
И сочтёт за блаженство - уснуть на камнях желудей…
Она не стоит и гроша...
Она не стоит и гроша, но есть -
Ранимая душа
У всех вещей, входящих в судьбы наши.
Мы прячем в памяти своей
Безмолвных преданных друзей,
С кем стали - и мудрее мы, и старше…
Когда был переполнен дом
Забытым плюшевым зверьём,
Предметами, с печатью вечной пыли -
С незримой биркой "Это - хлам",
С грехом и болью,
Пополам -
Мы, часть себя, на свалку относили…
Она не стоит и гроша, но есть -
Ранимая душа
У всех вещей, я, в это, с детства, верю.
Но множит партии калек,
Совсем бездушно,
Человек,
Не чувствуя бесценную потерю…
Я, с горечью, смотрю на них -
На отслуживших
"неживых",
Изломанных могуществом Живого,
Простив хозяевам долги,
С мольбой беззвучной:
"Помоги…" -
Ждут тёплых рук
И ласкового слова…
Игуана
Холод больно вгрызается в горло стальными клыками...
Я насильно притянута к правилам жёсткой игры.
Кто тепло твоё выкрал, с подменою сердца - на камень
И меня оглушил, чтоб подвох был укрыт, до поры?
Все фантазии - блажь.
Краски жизни - в дозволенной гамме.
Из нотаций - цемент в между нами растущей стене.
И сжигаются тушки оживших птенцов оригами
Не на солнце палящем, а в жадном каминном огне...
Ты подчёркнуто нежен, в моём обладании лестном.
Как молитва, заучен мной слов примиряющих ряд.
И свой каждый поступок я вижу в зрачке, с перекрестом.
И никто не обманет прищуренный снайперский взгляд.
Ты купил, с потрохами - за воду и грани стакана,
За холсты, что не дал перешить в подаяний суму.
Я бескрыло молчу, как ручная твоя игуана.
Та, которую ты - никогда, ни за что, никому...
Про Сонечку
Стих - про белку
Я - обычная белка. В своём государстве сосновом
Проживаю чуть выше ежей, и чуть ниже - сорок.
Всяк, входящий в наш дом, восхищённым ваукнется словом -
Лес приветствует эхом, всех тех, кто ступил на порог.
Чтоб не падало небо в траву коммунальной квартиры -
На плечах исполинов, веками, оно - по краям.
Но, порой, облака - вездесущие пухо-проныры,
Притворившись туманом, вползают в подвал, к муравьям.
… Ночь-ведунья была, при рожденье моём - повитухой.
Доброй крёстной, вдохнула в подшёрсток мне звёзды, луна.
Ветер свистнул восторженно: "С-с-соня!", а филин заухал…
Счёт открыла кукушка всем белкам, сведённым с ума…
Не обидев других, нужно выжить, идя на уловки -
Я летаю. Бескрыло. Взмахнув, как метлою, хвостом.
В суете летних будней, свои пополняю кладовки,
Чтоб с озябшими птицами щедро делиться потом.
И когда, в простынях, после долгих осенних агоний,
Замирает мой лес - достаю свой бесценный запас…
Жаль, уже не сумею, доверчиво, спрыгнуть в ладони
К тем гостям дорогим, что мишенью - избрали мой глаз.
До неё
Собирал цельный мир - из разрозненно-диких кусков.
Под эгидой Любви, под её неподдельной заботой,
Он желал зазвучать - безымянной мистической нотой,
Вдохновляющей ветер - спасать города от песков…
Слово было готово сорваться, мучительно, с губ…
Он хотел, всем, что есть - бескорыстно и щедро делиться.
А вокруг, в суете - безнадёжно безликие лица.
И в цене - лишь молчанье, с усердной проверкой на зуб…
Проиграть дар Любить - можно, ставя его на зеро.
Нет порхания бабочек… Куколки - грузом во чреве…
Он грешил - жаждой снов о родной и единственной Еве.
До причастий дождём - тихо ныло, под сердцем, ребро…
Вне времени
Ты читаешь домА - сквозь фасадные панцири камня,
Ты читаешь людей - по морщинкам смеющихся глаз…
Ты им кажешься дикой, ведь всё, что неведомо - странно,
Как эмоций алмаз - разбиваешь в слюду точных фраз.
Ты вплетаешь в свой слог терпкий привкус полынного мёда,
Откровеньем и солью пропитаны лестницы строф.
В междустрочье твоём - превращений игра и свобода -
Вязкий студень тоски - в мармеладные кубики слов…
Равнодушна к венцам из гербария пряных лаврушек,
Ты гораздо счастливей - когда в лоб целует заря,
И твореньям своим не желаешь величия мушек,
Замурованных в вечность жестокой смолой янтаря.
Ты не любишь смотреть, как чеканят шаг стрЕлки - солдаты,
Отмеряя пространство для чьих-то надежд и мольбы,
В нестареющий марш на унылом плацу циферблата…
Жить вне времени - роскошь.
Жить сердцем - подарок судьбы.
Неблагодарная
Ты мечтал о жене, что в ладонях, податливой глиной,
Станет светскою леди, с достоинством - кротко молчать.
У меня - ни кола… Из приданого - лишь пианино…
Я - сырьё, не из худших. И в паспорте - ставят печать…
С внешним миром отсёк мне все связи, растил и лелеял.
В безделушках на коже - созвездия, жемчуг морей…
Но сопящий в затылок конвой - для прогулок в аллеях,
Но внутри лимузина - вдоль ждущих рассвет фонарей…
Ненавистны мне с детства - "вставания на табуретку",
От назойливых просьб - на чердак убегала, порой…
Ты сдувал с меня пыль, демонстрируя, как статуэтку,
Захмелевшим друзьям, ждущим зрелищ и хлеба с икрой…
Но всё чаще мне слышалось в песнях, что волком я вою…
Мне свобода - ценней всех сокровищ и сказочных благ.
Стонет, в праведном гневе, поместье твоё родовое -
Только вряд ли беглянку отыщешь, со сворой собак.
Высоко к облакам, по следам журавлиного клина,
Улетит моя боль вовлеченья в чужую игру…
Не грусти, не печалься, родное моё пианино -
Я со свалки тебя, непременно, потом заберу!
Придуманные смерти
А память в эту реку вводит дважды…
Когда луна на свой всходила трон,
Историю поведать должен каждый -
Тогда и в наш детдом впускался сон…
В страшилках - скука, мы и сами - черти,
Которым только по двенадцать лет -
Играли мы в придуманные смерти
Родителей, что рядом с нами - нет.
Мы версии выдумывали хмуро,
Знал каждый цену этой скверной лжи:
В ней кто-то попадал к песчаной буре,
А кто-то - под бандитские ножи…
Тонули в брюхе у подводной лодки…
Герои на Чернобыльской АЭС… -
Не видящие нас, сквозь призму водки,
Забывшие о том, что ждём их здесь…
Казнили тех, кто был всего дороже,
Кто нас не звал - на край своей земли,
Любили мы, жалели их, но всё же -
Такую жизнь простить им не могли.
…Да что война! - Покуда на планете
Никак не вымрет этот странный вид -
Сиротством обесточенные дети,
С энергией вколоченных обид.
За нами по пятам плелись печали,
В нас комплексы росли - как снежный ком,
Мы взрослыми затяжками вдыхали
Жестокость, вперемешку с табаком.
Дрожали спины, с влажной дозы пота -
В немилость наших мысленных костров
Сдавали мы родителей, чьи фото -
В коробке из-под спонсорских даров…
Ну, что сказать друзьям, каким финалом
В игре мне связь с родными оборвать?
Колотит под казённым одеялом
Попавших в безразмерную кровать,
Чьи судьбы - не отыщешь в гуще кофе,
И чьи мечты - "прости-прощай, приют…"
- Мои… погибли в космокатастрофе.
И с Марса мне открытку - не пришлют…
Иллюзион
Расклеены афиши на колоннах -
Известный маг, творец волшебных пьес,
Одарит городок наш благосклонно
Иллюзиями, с привкусом чудес…
И я, купив билет на представленье,
Программку, словно веер, теребя,
Приняв твоё со сцены приглашенье -
Вдруг стала ассистенткой для тебя.
Вблизи увидеть глаз твоих сиянье -
И меркнет фарс с развязкой узелков…
И я хочу, чтоб ты шептал признанья,
Воркующих мне в ухо, голубков…
Колоды карт - вдруг разлетались в клочья,
Ты сотни тайн скрывал под свой сюртук.
А ночью… Что со мною было ночью,
Во власти чародея губ и рук!..
Но утром - говорил одно и то же:
"Прелестна ты, открыта и умна,
Хоть, с каждым днём - мне ближе и дороже,
Душа моя - холодная луна…
Пойми, мой ангел, с нежностью бездонной,
Слова любви - привычные слова.
Чтоб взять с собой - мне нужно быть влюблённым,
А это - не достать из рукава…"
Семь дней ушло - на сотворенье мира.
Ты столько же - оттачивал свой трюк:
Из радостной помощницы факира -
В заложницу иллюзий и разлук.
Последний день гастролей. Я - в смятенье…
Аншлаг… Гроза… И рвётся счастья нить.
"Господь, дай стать его незримой тенью",-
Я стала Бога истово молить, -
"Чтоб жил со мной - за каменной стеною,
И если был в опасности - спасла…
Нет места в труппе - быть его женою,
Дай шанс мне - стать хоть частью ремесла…"
Воинственно метались тучи, грозно
Швыряли копья к вымокшей траве…
А Тот, чьи превращения - серьёзны,
Погладил вдруг меня по голове…
Афиш обрывки ветер мчит повсюду...
Покинешь ты мой город небольшой,
А в шляпе - неразгаданное чудо -
Пушистый друг, с не заячьей душой…
Ради солнышка
Эта осень дождлива. В ней тонут дома, переулки...
И опять ты сдаёшься, без боя, к победе хандры.
Я зову безуспешно, со мной, под зонтом - на прогулки,
Но тебя не извлечь из депрессий глубокой норы.
Провожаешь страдальческим взглядом парящие листья,
И, барахтаясь в сплине, всё дремлешь, в обнимку с котом…
Я куплю, как заправский художник - и краски, и кисти,
И когда ты уснёшь, то начну колдовать над холстом.
На прорехи небесные щедро, мазками - заплаты,
Заблестят вновь на ветках - спасённые мной из болот,
В голубой вышине - косяки порций сахарной ваты…
На лимонное солнце взглянув, кисло щурится кот.
Я окно распахну, полотно выставляя снаружи,
Под дождём трудно клеить - прикалывать стану, как брошь…
Утром шторы раздвинешь, чтоб взор устремить вновь на лужи.
И отправится в пятки душа, что гулять позовёшь…
За шедевры мои были в школе лишь "тройки" в альбомах.
Рисование - точно не мой, не оседланный конь…
Улыбнёшься хитро: "Ну уж нет, мы останемся дома!"
И меня поцелуешь в пропахшую клеем ладонь…
Оттенок надежды
Память тщетно листает страницы в забытых архивах...
Нет намёка на то, что являют сейчас зеркала -
Есть оттенок надежды у глаз, неприлично счастливых,
И торчат, из-за плеч, два забавных и белых крыла...
Нрав сменила Удача, ко мне становясь благосклонней,
Ведь теперь - ты со мной, предназначенный мне, на роду.
Растворяясь в тепле самых нежных и сильных ладоней,
Я смеюсь и шепчу твоё имя, в бессвязном бреду...
В послевкусии пряников, с эхом, от хлёстких ударов,
До тебя - в столько лет, в столько вёрст - был отмерен мне крюк...
Я отстану от клина курлычащих счастье Икаров.
Компас жизни, отправив на север - подарит мне юг.
Я с тобой остаюсь
Солнце взглянет украдкой в рябые и мелкие лужи,
И с угрюмыми тучами - в новый, без курса, полёт…
В эти дни неуютные - ты мне мучительно нужен.
О любви - я молчу, но стук сердца меня выдаёт.
Исцеляешь легко от истерик, без тени укора,
Если вдруг на пороге скулит, неотвязно, беда…
Я прошу, чтобы ты был надеждой моей и опорой,
И замёрзнуть не дал, если в дом наш войдут холода…
Даже если нагрянет зима - я не буду забыта…
Подо льдом - колыбель, вне законов, рожденной травы…
Я с тобой остаюсь - новой буквой в игре алфавита,
Без слияния с ней - сотни слов бесполезно мертвы…
Но воскреснут они, чтоб с молчанья сползла позолота,
И в цене возрастут незаметных поступков гроши…
Я с тобой остаюсь - той, восьмой, не придуманной нотой,
Чтоб озвучить мелодии светлой прекрасной души...
Лети!!!
Я знала, что силы мои - на исходе,
И тьму разрезал мой маяк из мелодий,
Пьянил тишину их горчаще-тоскливый абсент…
Но верила - в край, где есть единороги,
Где люди -
просты
и неспешны,
как боги -
Туда унесёт меня птица, из древних легенд.
Вдыхаю ветра и готовлюсь к полёту,
Дают ощутить мне покой и заботу -
Тепло дивных перьев и зоркий, внимательный взгляд.
И, благословлённая ликом иконы,
Я ночью
шагну
за перила
балкона ,
Оставив внизу города, что огнями горят…
Лети, дай почувствовать крыльев широкие взмахи,
И мне подари это небо, без дна и границ.
Тебе лишь дано - одолеть мои беды и страхи,
Тебе - моей гордой и самой свободной, из птиц.
Каланхоэ
Ты не спишь этой ночью, ведь боль причиняет мученья...
Я - бледна и серьёзна, в проекторном свете луны...
Если плохо тебе, всё вокруг - не имеет значенья.
Подойду, за ответами, к зеркалу, что - у стены...
Переждём это время. Ведь знаем, с лихвою, лихое.
Мне важнее всего - чтобы счастлив ты был и здоров.
Поцелую тихонько целебный листок каланхоэ,
Приложу к твоей ране, под пластырь молитвенных слов...
Я ловила ворон - на уроках для любящих женщин,
И дремуче наивна - за пояс заткну мезозой...
Для улыбок твоих бью, фонтаном, забавные вещи...
Только ты и потянешь - быть рядом с такой егозой.
Не нужны ворожба мне, премудрости магии вуду,
Я сильней - по ту сторону грёз, в потускневшем трюмо...
Утром ты позвонишь мне: "Любимая, радуйся чуду!-
Ничего не болит. Всё бесследно прошло, и само."
Везунчик
Здесь, о выписке думать - нелепо и даже смешно.
И для тех, кто "одною ногою" - два места в палате.
Пациент седовласый смотрел бесконечно в окно…
Паренёк молодой - на пристеночной сбоку кровати
Всё лежал и ревел, напряжённо смотря в потолок…
Дед промолвил: "Не плачь. У судьбы - неудачные шутки…
Здесь - мороз переждём. Вон, над городом - сизый дымок,
Подмешался к нему вкусный запах рождественской утки…"
Отступала зима... Он с восторгом описывал то,
Как над лесом проснувшимся мчатся набрякшие тучи...
"Если жизнь подвела - не спеши подводить ей итог.
Мы - породы иной. Удивительной силой живучи…
И вернёмся домой, сделав близким приятный сюрприз.
Видишь - жаркое лето… Мы, точно, у Господа - в планах!
К нам тут гость - махаон, ярким фантиком сел на карниз,
Шлёт привет нам от радуги, с жиденьких струек фонтанных…
Мы - везунчики, верь! Поразим скоро весь персонал
Вот по этой осенней аллее - неспешной пробежкой…
Ведь орлом восхищённым лишь тот в поднебесье взмывал,
Кто хоть раз опускался на дно, безнадёжною решкой…"
Вдруг, в одну из предзимних ночей, дед взмолился: "Врача!
Слышу дробь барабана в своём лихорадочном пульсе…"
Но смотрел безучастно парнишка и хмуро молчал.
Друг его вырывался из хватки предсмертных конвульсий,
И затих.
Далеко
От болезни, печали и бед…
Охватил парня ужас - вмиг стал и убогим, и старым.
И, когда укатился навек замолчавший сосед,
Он, с глазами горящими, хрипло сказал санитарам:
"Отнесите меня на кровать, где скончался старик.
Знаю, утро придёт, в серость жизни внеся перемену!"
Содрогнул на рассвете, весь хоспис, отчаянья крик -
Выходило окно на глухую кирпичную стену.
Три звонка
Каждый день, вдоль афиш - моцион, по извечному кругу,
В пестроте ярких красок, с названьем - им созданных пьес…
Он давно не писал. С той поры, как оплакал супругу,
И не верил ни в Бога, ни в чёрта, ни в козни чудес.
А когда вопрошал кто-нибудь, без ехидства и такта,
Отчего вдохновенно на лист не ложится строка? -
Говорил: "Жизнь - театр. Я - в плену затяжного антракта,
Отдаляют от действа другого - всего три звонка…"
Кто же в дверь позвонил, невзначай? - Ветер? Ангел-хранитель?
Кто же спас, первой трелью, от горького горя петли?
На пороге - собака и кот. "Раз пришли - проходите".
Восемь лап, потоптавшись, в гостиную чинно вошли…
Он смеялся и пел. Вслух читал им Петрарку с Шекспиром.
Он очнулся от сна, что извёл его, в сердце пустом.
И кошачьим мурлыканьем вдруг отогрелась квартира,
Пёс стерёг это счастье, виляя лохматым хвостом…
Что ж так воздуха мало? Преследует подло одышка…
За вердиктом врача предстоит утомительный путь.
"Да у Вас аллергия, милейший, и риск - это слишком.
Со зверьём распрощайтесь, чтоб вновь полной грудью вдохнуть".
Дед их обнял, любимых, подбросив дилеммы монетку.
Камертоном души он почувствовал звякнувший звук.
И увёз их. За прутья потери. В питомника клетку.
Выпал снеди пакет из дрожащих морщинистых рук…
Кот угрюмо смотрел. Заливался пёс жалобным лаем,
Их хозяин спешил, чтобы рухнуть, ничком, на кровать…
Но когда поравнялся он с тренькнувшим старым трамваем,
То схватился за сердце. И медленно стал оседать…
Не годники
Зачастил дождь осенний, ночным и назойливым гостем,
Углубляя морщины домов и пустых площадей,
Рикошетит вода от оконной брони, с тихой злостью…
Под настольною лампой - бумажные судьбы людей:
"Аллергия - на ложь.
Ненавидит скандалы и склоки.
Благородства и смелости - хватит на рыцарский клан.
Извлечёт из промашек и вызубрит жадно уроки.
Лбом не бьётся, в молитвах, но в сердце - божественный храм.
Бесконечно заботлив.
Уверен в присущей харизме.
Дремлют вечные сказки в прозрачной и детской душе.
Неспособен на подлость.
Заразен, в своём романтизме."
"Социально опасен!" - сиреневый след от клише.
"Бесполезно умна.
Не прошла на предательство тесты.
Незнакомым пройдохам стремится подставить плечо.
Неприлично добра,
Уступает под солнышком место.
И замёрзших спасёт,
Там, где буквы кричат: "Горячо!"
В буреломе надежд не теряет тропинку и кредо.
Не боится нырнуть, где пугающих чувств глубина.
Не пойдёт за вождями.
К таким - благосклонна победа…"
Ей вердикт - "Беспокойна. И в обществе жить - не годна".
Как отправить убогих таких,
С их моралью железной,
В улей улиц жужжащих, как мясо для лающих свор?
Вновь тасует колоду лохматых историй болезней
Компетентный владыка, ведущий суровый отбор…
Их сошлёт наугад,
По маршруту случайного рейса,
В изолятор любви, на одну из угрюмых планет…
Он сумеет найти, даже там, для неё эдельвейсы,
А она - дать безликой пустыне мерцающий свет.
