С родных полей: не свои стихи

За грибами

Бывало, в жаркий полдень, ясным летним днём
Мы соберёмся, пообедав, за грибами
И в лес скорей спешим. Нам солнце нипочём.
Пускай себе печёт нас знойными лучами,
А мы усядемся в тележку все гурьбой,
Захватим самовар, возьмём с собою хлеба
И по шоссе катим весёлою рысцой.
Над нами синее сияет ярко небо,
По сторонам мелькает золото полей,
Кудрявые дубравы пышно зеленеют,
А там, в дали синеющей, едва бледнеют
В соседних сёлах очертания церквей;
И всё кругом одной чернеющейся рамой,
Как лентой, окаймляет лес и тешит взор:
Вёрст на пятнадцать вдаль раскрылась панорама!

Но нам не время любоваться: вот и бор,
Вот влево змейкой вьётся узкая дорожка.
Ворочаем - и в роще очутились вмиг.
"Стой, подосиновик!" А отступя немножко,
Сидит другой ещё. Вон третий! Сколько ж их!
И из тележки тотчас вон, и за грибами
Рассыпались мы все по мягкой мураве.
Краснея в зелени, грибы сидят рядами.
Что помоложе, позапрятались в траве,
А самый старый, набок нахлобучив шапку,
Поднялся из травы и важно так глядит,
Как сельский староста. Скорей его в охапку!
Грибов не поберёшь! Но лошадь не стоит,
И, кучеру велев быть на полянке ровной,
По роще тёмной разбрелись мы кто куда.

Привольно, хорошо как днём в тиши дубровной!
А как свежо! Уж солнцу не пройти сюда!
Орешник тут разросся по глуши лесистой,
Мохнатая качается ветвями ель,
И клён растёт, и дуб раскинулся тенистый.
Идёшь, а под ногами мягкая постель
Из листьев стелется, и веет над дубровой
Прохладный ветер, пробегая по листам.
Разносится немолчно говор величавый,
И шум стоит в лесу. Раздолье здесь грибам!
Вон на пригорке под молоденьким дубочком
Надулся и глядит степенный боровик,
А там, где мох растёт и, точно пуховик,
Так мягко стелется по мягким бугорочкам,
Сидят зелёные моховики. Берём,
А из земли уж лезет рыжик под ногами,
И, облепивши пень, расселися кругом
Поджарые опёнки пышными кустами.
Их только подбирай! Но роще уж конец,
Вот в чаще показался свет, лес всё редеет,
И вырвались мы на опушку наконец.

Прекрасная картина! Солнцем залит, зреет
И отливает ярким золотом ячмень,
Всё поле зыблется, всё блещет и сияет.
Как чудно озарился этот день!
Пора б домой, но лес как будто призывает.
Развесив серьги, нежные берёзы ждут
И манят, все сквозясь листвой своей узорной.
Уж нет ли подобабок здесь? Пошли: и тут
И там они пестреют в поросли просторной.
Мы к ним скорей. Червивые все до одной!
Ну, не беда. Давно полным-полны лукошки,
И, все собравшись вместе, шумною толпой
Идём мы к лошади по узенькой дорожке,
А нас давно уж ждёт кипящий самовар,
И чай давно готов. Прозрачною струёю
От самовара вьётся лёгкий, тонкий пар,
И, в тесный круг усевшись дружною семьёю,
Болтаем долго мы и только вечерком,
Довольные и все нагружены грибами,
Спешим назад домой. Уж веет холодком,
И солнце низко-низко светит над полями.

23 августа 1888, с. Дятьково





*     *     *

Три дня, как ветер всё гуляет.
И чёрной зыбью отливает,
И пеной мылится наш пруд.
Над ним, как стражи, там и тут
Шумят ряды могучих сосен.
Их хмурый, дикий вид несносен.
Врываясь в окна, ветра вой
Мне веет на душу тоской.

29 апреля 1890, с. Людиново





*     *     *

Всё широкое поле усеяно пнями.
Это павших гигантов кладбище пред нами.
Как гробницы, стоят эти тысячи пней,
На гниение преданы волей людей.

Но живительна сила весеннего солнца.
В тёмных недрах земли просверливши оконце, -
Посмотри - у корней полусгнившего пня
Выползает уж ёлочек новых семья.

10 мая 1890, с. Людиново





*     *     *

Куда ни глянь, повсюду темень, всюду лес!
Сквозь чащу не видать и краешка небес.
Гигантские всё сосны с красными стволами
Да ёлки с длинными тяжёлыми ветвями,
Мохнатою обвешанные бахромой.
Ни зелени берёзы, веселящей очи,
Ни трепетной ольхи, ни ясени младой,
Всё хвоя мрачная, - и днём здесь царство ночи.
По иглами устеленной земле идёшь,
Руками раздвигая ветки, и не ждёшь,
Что задрожат внизу трепещущие блики
И солнце дебрей тьму пронижет. Глушь
И тишина! И птицам жутко: не щебечут!
Одни ручьи из-под корней чуть-чуть лепечут,
Да прошуршит во мху желтоголовый уж,
И шелохнётся куст встревоженной черники...

10 июля 1890, с. Людиново





*     *     *

Пронизан солнцем золотистым
И дымом напоён сквозистым,
Весь лес - как светлый Божий храм.
Курится синий фимиам
И к чистым, ясным небесам
Восходит ладаном смолистым...

Май 1915, за Любышью





Дятьковская церковь

Вся, словно праздничный день, беспечальная,
Светлая, ясная, полухрустальная,
Радость струящая тихую, белая,
Солнцем весенним залита ты целая.
Долу житейское никнет страдание,
Нету печали и нет воздыхания.

Май 1915





*     *     *

Ручей бежит, журча среди лощины.
Густой орешник. Ягоды малины.
Ольха упала и лежит. Медведь
Деревьев непроглядных любит сеть.
Одно лишь небо синее над нами,
А вечер крадется между кустами.

Ты слышишь шорох? Что-то шелестит.
Сосна от ветра гнётся и скрипит.
Как жутко мгла глядит на нас лесная!
Как цепок страх! Сеть веток прорывая,
Спешим уйти. Лужайка и просвет.
Что там белеется вдали? - Скелет!

Тут пир был. Кости на зубах хрустели,
А ели чёрные, толпясь кругом,
Глядели на звериный пир молчком.
Вверху качались сосны и шумели,
И полон был угрюмо-строгих дум
Их вековой, таинственный их шум.

1915, близ Дятьково





18 июля 1916

Я лесною дорожкой иду.
Ёлка тёмные ветки развесила,
Но иду я вперёд, и мне весело.
Собираю грибы на ходу.

И на Божью красу я гляжу.
Солнце в зелени яркой купается.
Дождь с деревьев, звеня, осыпается.
Слава Богу! - я в сердце твержу.

Слава Богу, что дал мне опять
Пить дыхание леса смолистого
И родимого воздуха чистого
Дуновеньем хоть миг подышать.





Белые берега

Как светел лес, дождём омытый!
Так ярко голубеет высь,
И сосны красные, как свечи,
Высоко к небу поднялись.

Над белыми над берегами,
Где Снежеть лес пересекла,
Убогих иноков обитель
Главу здесь тихо вознесла.

Зелёный лес и инок строгий
Взор устремили к небесам.
Здесь нынче люди и природа -
Один Господень светлый храм.