1
Каков он тот герой, кому подвластно
Мир познавать свободно, рисковать:
Исследовать проблемы, рисковать:
И с ложью дерзновенно воевать.
Какой он человек и кто таков?
Откуда коренится, как взрослел,
Как он освобождался от оков
На жизненном пути и что успел?
В нём прямота и гибкость поражали;
Как оказалось, обстоятельства вовне
Его к пути иному побуждали,
Который он искал как свет в окне.
Душа в нём отзывалась к красоте,
И ухо чутко звуки уловляло,
То музыка, вливаясь в чистоте,
Теснилась в сердце, и его – сжимало.
Охватывало грудь тогда волненье:
Как будто гость неведомого мира
В ней вызывал восторг, сердцебиенье
При всплеске первом дивного клавира.
Казалось, мальчик рос вполне обычным:
Как сын военных лет, жил и в землянке,
Ценил он дружбу, другом слыл отличным,
Не мог лишь жизнь тянуть, подобно лямке.
Он с юности уж ждал: случится чудо…
И среди горя, скорби и забот
Он осознает: кто он и откуда,
И для судьбы наступит поворот.
2
Родившись в Белоруссии, в тридцатых,
Младенец в путь земной вступил крещеньем:
На Рождество был наречён Евгеньем
В семье родителей простых и небогатых.
То был ли знак – река Березина?
При бегстве из России в отчий дом,
Наполеон переживал разгром
На берегах, где рдеет бузина.
В Бобруйске повстречались мать с отцом,
Что на реке Березина; Евгений,
Явившись в череде их поколений,
Воспитан был войною и свинцом.
На финской ранен был его отец,
Но послан провидением во Ржев:
Там жил род матери и там, осев,
Семья соединилась, наконец.
Так и служили на военной базе
Отец и мать недолго, приближалась
Вторая мировая; оставалось
Покинуть Ржев в её начальной фазе.
Отец средь первых поднял самолёт,
Мать увидала птиц стальных, как те
В порядок выстроились вновь на высоте,
Взмывая рьяно в грозный свой полёт.
И семьи служащих, отбыв в товарном,
Под вечер прибыли с детьми в столицу
И под вагонами в лучах зарницы
Спешили скрыться в воздухе угарном.
3
По небу ползали лучи прожекторов:
Москва подверглась в ночь бомбардировке,
И люди по доскам, не без сноровки,
В убежище сбегались под покров.
Стояла на полу вода и доски
Мостком стелились в воду, а на лавки
Всё пробирались люди в полной давке:
Снаряды били – точечны и хлёстки.
Когда же доносился звук разрыва
От падающих бомб, кричали дети
И плакали; при лампы тусклом свете
Их лица пламенели от надрыва.
Евгений же не плакал, но и страха
Он не испытывал, лишь наблюдал,
Опасности своей не сознавал:
Война не приняла еще размаха.
От взрослых он спустя потом узнал,
Что вероятность гибели огромна
Тогда была: упомянули скромно
Тот эпизод, но в душу он запал.
Ведь рядом с поездом, что уцелел,
Состав гружёный нефтью находился;
И поезд близ него остановился,
Но до конца маршрут преодолел.
Ребёнок факты складывал в «архив»
В самом себе, как повод к размышленью,
Тем избегал незрелого решенья
Впоследствии, беду предотвратив.
4
Итак, Саратовская область, глушь,
Что у истоков Хопра; поселенья
Казаков жили здесь; отец и муж
Отсюда – далеко, вне поля зренья.
Мать осенью деревню лишь нашла,
Соединившись с сыном и роднёй;
Беда их стороной не обошла:
Брат умер, он присыпан той землёй.
Терпели холод, голод, взрывы бед;
После войны вернулись вновь во Ржев.
Где дом стоял – воронка, бомбы след.
В нём – пруд, снуют лягушки, разомлев.
Семье был выдан ордер на землянку;
В высокий берег Волги в землю врыт,
В траншею, дом: оконца, свод – жестянка,
Как есть, по верху жестью дёрн покрыт.
Прекрасно было жить в нём только летом;
Зимой же замерзала коркой льда
И жёстким слоем ночью и с рассветом
В железных вёдрах талая вода.
В Евгеньи рано интерес проснулся к чтенью:
Сначала к сказкам, а потом к романам,
Всю жизнь он предавался нежно пенью
В стремлении души жить в первозданном.
Пел для себя; мать в оперетте
Когда-то пела до войны: Легара,
И для Евгенья не было на свете
Дороже, восхитительнее дара.
5
Жизнь привела Евгенья на Донбасс
На угольную шахту, где царили
Породы камня, глыбы, толщи масс;
Но не они судьбу определили.
Был послан наш герой на верхний штрек
В подавленном изрядно настроеньи…
Вдруг первозданный хаос человек
Почувствовал в себе как жажду пенья.
И он запел: и тайна слова, звука
В сравнении с контрастом здешних мест,
Душе открыли высший смысл и мука
Душе напечатлела вечный жест.
Он позже осознал его значенье:
Дух вечности обьял его в тот миг
И смыл в нём настроение мгновенья, –
Он красоту духовного постиг.
Герой поднялся на поверхность к утру:
Украинское солнце восходило,
Червонное, с отсветом перламутра,
Оно его согрело, осветило.
И от его унынья, мыслей мрачных
Тогда же не осталось и следа,
А череда попыток неудачных
Преобразилась в опыт навсегда.
Он новую уверенность отменил,
С какой он напевал под нос мотив;
Он заново рождался, чист и светел,
С душою лёгкой труд свой завершив.
6
В Москву вернулся, наконец, Евгений.
Восстановился в Горном институте.
Учёбу отложив на год, по сути,
То было самым верным из решений.
До боли в мышцах, но не сожалея,
Опасной рефлексии он бежал,
Тяжёлый труд его лишь пробуждал:
В нём зарождалось Я, чтоб стать сильнее.
Та тяга к философии влекла,
К вопросам бытия, к их разрешенью,
Евгений строил умозаключенья
В среде студентов; жизнь вперёд текла.
Студенческая дружба позволяла
В дом литераторов попасть и в клуб,
В московском дворике залезть на дуб,
Беседуя до полночи, бывало.
То слушают поэтов: семинары
О технике строфы стихосложенья,
То на концерт классической гитары
В зал успевают слышать продолженье.
А вскоре книга первая попалась
Рудольфа Штайнера Евгенью в руки…
Событье судьбоносным оказалось:
Могло ли быть достаточно лишь штуки?
Из книг глядела новая реальность…
Ответы представали чередой,
Переплетаясь с жизнью и судьбой,
Им предавая лишь исповедальность.
7
Евгенью становилось всё понятней,
Что человеческое в нём – зачаток,
Предвестник будущих побед и схваток;
Познания росли всё необъятней.
В нём распахнулись горизонты знанья;
Евгений понял: мало познавать,
Необходимо то осуществлять,
Что требовали цели и призванье.
Чтоб в памяти удерживать, сводить
В единство всё, он начал составлять
Энциклопедию, стремясь объять
Сокровище и в помощь предложить.
Двухтомный труд, два выдержав изданья,
Растёт лишь в популярности, и многим
Запросам отвечает он, и строгим,
Предъявленным Наукой к содержанью.
Жизнь наполнялась смыслом богатейшим,
Не праздным развлечением от скуки,
И овладенье методом Науки
Евгения вело к плодам новейшим.
В Москве работа бурно расцветала
И привлекла искания людей:
И золотой запас благих идей
Душа в любви к познанью обретала.
Антропософия ей – дар и знак:
Душа несёт задачу восхожденья
И помнит: импульс духа – долг служенья,
А также смысл спасенья и маяк!
Эпилог
Итак, мы видим, что герой похож
На тех, кто пережил войну в глубинке:
Дитя войны, как многие, и, всё ж,
Он жизнь свою прожил не по старинке.
Он серых будней избежать посмел
И верил: личность ждут дела, свершенья,
И – сам отыщет в мире свой удел
И обретёт науку Посвященья.
Выковку самости познал герой:
В очаг вступая, в хаос разрушенья,
Стяжая в духе волю к воскрешенью,
Он развивал моральных сил настрой.
Он на Земле объездил много стран,
И, освещая таинство познанья,
В нём выявлял и замысел, и план,
И способ изменения сознанья.
Не только в семинаре, но и в книге
Он раскрывал вселенское значенье
Науки духа: вызвать в мире сдвиги,
И миру дать из духа направленье.
Христа вобрать в себя был стимул: труд,
И каждый том – ступень и шаг вперёд…
В них есть, что предъявить на Божий суд,
И Слово в книгах этих не прейдёт.
Оно – участник битв и тех незримых…
Отвоевало право даже в них
Одолевать врагов непримиримых.
