Эстетические воззрения Рудольфа Штейнера и их воплощение в искусстве

Введение

Глава I. Философско-эстетические воззрения Р. Штейнера

§ 1. Философия Р. Штейнера и ее истоки

§ 2. Эстетика Р. Штейнера: состояние исследования

§ 3. Эстетические воззрения Р. Штейнера

Глава II. Искусство, реализующее эстетику Р. Штейнера

§ 1. Гетеанум как архитектурно-изобразительный синтез

§2. Новое искусство - эвритмия

Заключение.

Библиография

Приложение

Данная диссертация посвящена анализу эстетических аспектов мировоззрения австрийского философа, основателя антропософии Рудольфа Штейнера (1861-1925). В диссертации предпринята также попытка на основании исследования художественно-практической деятельности Р. Штейнера проследить пути воплощения его эстетических воззрений в искусстве.

Актуальность исследования определяется прежде всего тем, что творчество выдающегося, оригинального мыслителя рубежа XIX-XX веков, игнорируемое в нашей стране в советский период, в последнее десятилетие Ш начинает осваиваться отечественными гуманитарными науками. Этот интерес, на наш взгляд, обусловлен широким кругом проблем, связанных с коренным переустройством нашего общества. Утрата единой мировоззренческой концепции, наряду с социальным, экологическим, морально-нравственным кризисом обусловили стремление к поиску новых духовных ориентиров, переосмыслению центральных философских проблем.

С этой точки зрения, важным представляется обращение не только к своему национальному прошлому, но и богатому духовному опыту мировой культуры в целом. Осуществленный Р. Штейнером на практике уникальный синтез науки, искусства и религии способствовал инициированию новых направлений во многих областях человеческой деятельности: педагогике, медицине, дефектологии, сельском хозяйстве, художественном творчестве. В начале XX века - периода русского духовного Ренессанса - антропософия стала объектом пристального внимания русской интеллигенции, оказав большое влияние на творчество А. Белого, М. Волошина, Вяч. Иванова, М. Чехова и многих других.

Эстетическая и художественно-практическая деятельность Р. Штейнера была ответом на вызов времени, попыткой решения проблем, поставленных эпохой.

Созданные по проекту Р. Штейнера архитектурные произведения в Дорнахе (Швейцария): первый (уничтоженный пожаром в 1923 году) и второй Гетеанум, предназначенные быть центром науки и искусства развивающейся антропософии, признаны и сегодня выдающимися образцами органической, пластической архитектуры.

Одним из самых значительных вкладов Р. Штейнера в сферу художественной человеческой деятельности явилось создание нового вида искусства движения — эвритмии. За восемьдесят лет своего становления эвритмия смогла развиться в самостоятельный вид сценического искусства, завоевав международное признание. В качестве педагогической и лечебной, эвритмия стала неотъемлемым компонентом воспитания, преподавания и терапии в свободных вальдорфских школах, антропософски-ориентированных лечебно-педагогических учреждениях и больницах.

Наибольшее внимание исследователей сегодня привлекает характерная для мировоззрения Р. Штейнера целостность, связанная, прежде всего, с пониманием органичной включенности человека в общий мировой процесс, роли каждой индивидуальности в формировании будущего нашей общечеловеческой культуры. При этом, наименее исследованными на сегодняшний день сказываются его эстетические воззрения.

Это определяет и главную цель данного диссертационного исследования - представить эстетический аспект мировоззрения Р. Штейнера, дать комплексный анализ его воплощения в искусстве, увидеть особое место Р. Штейнера в ряду других представителей философии и искусства конца XIX- начала XX веков, определить значение его вклада в историю мировой культуры.

Для осуществления указанной цели автором ставится ряд теоретических задач: 1)

освещение художественно-эстетических проблем эпохи «модерн» и выявление источников и предпосылок к формированию эстетических взглядов Р. Штейнера; 2)

рассмотрение философии Р. Штейнера с целью исследования исходных для его эстетики позиций; 3)

анализ собственных эстетических воззрений Р. Штейнера; 4)

представление художественно-практической деятельности Р. Штейнера с точки зрения реализации эстетических аспектов его «духовно- научного» мировоззрения; 5)

выявление действия творческих импульсов Р. Штейнера в современной культуре.

Обозначенный подход к творчеству Р. Штейнера осуществляется впервые, что определяет новизну данного исследования.

Степень научной разработанности проблемы: Антропософия Р. Штейнера с самого начала своего возникновения стала объектом пристального внимания современников. В нашей стране наибольший отклик она нашла у представителей русской софиологической мысли и мира искусства. Интерес вызывала актуальность затрагиваемых этим учением проблем духовности человека и человеческой культуры.

Критический анализ этого учения содержится в некоторых работах Н.А. Бердяева («Самопознание», «Философия свободного духа», «Теософия и антропософия в России»), С. Булгакова («Святой Грааль», Христианство и Штейнерианство»). Был знаком с работами Р. Штейнера и П. Флоренский, что следует из библиографии к «Столпу и утверждению Истины». Главной темой, волновавшей умы русских философов, был христологический аспект антропософии Р. Штейнера, что аналитически представлено Н.К. Бонецкой в статье «Русская софиология и антропософия». «Русская интеллигенция рубежа веков, - пишет Бонецкая Н.К., - тянулась к антропософии, интуитивно чувствуя, еще до всякой рефлексии - некую духовную близость к ней, но, несмотря на всю открытость русских софиологов навстречу новому - новой духовности, новому гнозису - какие-то очень важные, ключевые аспекты антропософии оказались для русского сознания неприемлемыми... В Штейнере и антропософии не находили благодати - особой православной любовной, милующей духовности...»* (* Бонецкая Н.К. Русская софиология и антропософия.//Вопросы философии. 1995. № 7, с. 81-82. )

Если Бердяев, Булгаков и др. высказывали свои суждения об антропософии «со стороны», то представители мира искусств смогли оценить на практике глубину творческих возможностей мировоззрения. Участие в строительстве здания Гетеанума в Дорнахе (Швейцария), эвритмии, драматических постановках на сцене Гетеанума под непосредственным руководством Р. Штейнера позволило А. Белому, М. Волошину, М. Сабашниковой-Волошиной, М. Чехову и многим другим войти «внутрь» антропософского видения мира. Интерес с точки зрения данного диссертационного исследования представляют работы: А. Белый «Воспоминания о Штейнере», «Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности», « Символизм как миропонимание»; «Лекции Р. Штейнера о драматическом искусстве в изложении М. Чехова», М. Чехов «О технике актера»; М. Волошина «Зеленая змея. История одной жизни». В советское время в нашей стране никаких публикаций, исследующих творчество Р. Штейнера, не было. Лишь начиная с 80-х годов имя выдающегося мыслителя снова зазвучало в отечественной литературе.

Прежде всего следует назвать таких авторов, как С.О. Прокофьев («Рудольф Штейнер и краеугольные мистерии нашего времени», «Двенадцать священных ночей и духовные иерархии»), Г.А. Бондарев («Мистерия антропософии», «Ожидающая культура», «Триединый человек тела, души и духа», «Энциклопедия духовной науки».). На русском языке были опубликованы некоторые из основных трудов Р. Штейнера по философии, 41 педагогике, медицине. Был защищен ряд диссертаций, посвященных исследованию различных аспектов антропософии: Мазурова Е.Г. «Диалектика познания и развитие человека в антропософии Р. Штейнера» (1997 г.); Свиридкина Т.Л. «Антропософское видение проблемы человека»-(1997 г.); Коноваленко Н.А. «Теоретические и методические основы подготовки специалиста эвритмии» (1997 г.) В 1992 году в книге «Архитектура эпохи модерна. Концепции. Направления. Мастера.» авторами Горюновым B.C. и Тубли М.П. впервые творчество Р.Штейнера как архитектора было представлено в широком культурологическом контексте. В 1998 г. Розиным В.М. учение Р. Штейнера кратко изложено, в ряду с другими эзотерическими учениями, в книге «Путешествие в страну эзотерической реальности. Избранные эзотерические учения.»

В целом можно констатировать, что с конца 80-х годов XX века в отечественной науке начинается систематическое освоение духовного наследия Р. Штейнера. Однако наименее исследованными при этом оказываются именно эстетические воззрения Р. Штейнера.

В зарубежной литературе мы находим ряд работ, специально посвященных эстетическому аспекту антропософии. Среди них представляют интерес: Krueger Manfred «Anthroposophie und Kunst»; Hans Erhard Lauer «Die Sinne des Menschen und Entwicklung der Kuenste». Внушительный список могли бы составить также имена авторов многочисленных статей и докладов, написанных и прочитанных в последние десятилетия в разных странах Европы, в Америке, Японии, и которые также посвящены различным частным вопросам эстетики Р. Штейнера. В связи с этим, автор данного диссертационного исследования выражает глубокую благодарность г-ну Вальтеру Куглеру ( Дорнах, Швейцария ), предоставившему обширный материал по исследуемой проблематике. Также, написанная им книга «Rudolf Steiner und die Anthroposophie» явилась ценным руководством при сопоставлении некоторых аспектов теории познания Р. Штейнера с его художественными принципами.

В 2001 году в «Издательстве КМК» вышла книга «Архитектура и Антропософия» ( составитель и ответственный редактор А. Соколина ). Прекрасно иллюстрированный сборник статей зарубежных авторов, посвященных проблемам архитектуры рубежа XIX-XX веков, зданиям первого и второго Гетеанума, а также архитектуре XX столетия, воспринявшей импульсы Р. Штейнера, представляет собой ценный, с точки зрения данного исследования, материал.

Анализ существующей литературы позволяет заключить, что несмотря на многочисленность работ указанных авторов, они, на наш взгляд, не исчерпывают темы. В отечественной же литературе, как уже отмечалось, специальных исследований эстетических воззрений Р. Штейнера до сих пор не было, и аналогов данной диссертации ни в нашей стране, ни за рубежом не существует. Более полно обоснование данного мнения будет представлено в гл. I, §2.

Материалом для диссертационного исследования послужили:

опубликованные на русском языке и языке оригинала (немецком) основные философские труды, а также статьи, лекции и доклады, написанные и прочитанные Р. Штейнером в период с 1888 по 1924 год, посвященные общим и частным проблемам искусства и художественного творчества;

письма, рисунки, фотографии, модели зданий первого и второго Гетеанума, хранящиеся в архиве наследия Р. Штейнера, а также в музее Гетеанума;

мемуары участников строительства первого Гетеанума (1913-1923 гг.) и первых эвритмистов;

существующее ныне, построенное по проекту Р. Штейнера после его смерти, здание второго Гетеанума;

собственный, художественно-практический опыт в искусстве эвритмии автора диссертации.

Научно-практическая значимость исследования: материалы диссертационного исследования позволяют восполнить пробел в имеющейся на сегодняшний день системе освещения эстетических и художественно-практических аспектов эпохи рубежа XIX-XX столетий. Анализ проблем, предложенных автором диссертации, может быть использован при подготовке учебно-методической литературы по эстетике, философии, культурологии, а также при научном анализе разнообразных исторических, духовных и эстетических проблем, стоящих в центре внимания современной философии.

Апробация работы: Диссертация была обсуждена на заседании кафедры общегуманитарных дисциплин РАМ им. Гнесиных 24 октября 2002 г. и кафедре философии Московского государственного университета сервиса 17 декабря 2002 года и рекомендована к защите. Основные положения диссертации были изложены автором на научно-методическом семинаре кафедры эвритмии Академии эвритмического искусства и представлены в форме докладов:

«Комическое в искусстве эвритмии», «Учение о человеке Р. Штейнера и искусство» - научно-практические конференции «Эвритмия вчера, сегодня, завтра», проводимые Российским фондом культуры, 1998,1999 год;

«Духовные основы эвритмии» - научно-практическая конференция «Человек пластический», проводимая музеем театрального искусства им. Бахрушина, 2000 год.

Автором осуществлен ряд публикаций по теме диссертации:

«Конфликт: органическое-техническое и его разрешение в архитектуре модерна». Научная публикация. М., изд. отдел АЭИ, 2001; п.ч. 1,2.

«Проблема синтеза науки и искусства в творчестве Рудольфа Штейнера». // Синтез в русской и мировой художественной культуре.

Материалы Второй научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф. Лосева. М., 2002; п.л. 0,4.

- «Новое искусство - эвритмия, как синтез музыки, поэзии и танца». // «Музыка и время». М., № 4, 2002; п.л. 0,2.

Материалы диссертации были использованы автором при чтении учебного курса «Антропософия» в Академии эвритмического искусства 1997-2002 гг., а также положены в основу учебно-методических пособий по эвритмии.

Структура и объем диссертации: диссертация состоит из введения, двух глав, пяти параграфов, заключения, приложения и библиографии. Объем диссертации составляет 185 страниц.

Философское мировоззрение Р. Штейнера формируется на рубеже XIX-XX столетий.

Учение Канта, открывшее новую эпоху в истории новоевропейской мысли, оказало такое влияние на ее развитие, что, как отмечает П. Гайденко, «нет пожалуй, ни одного сколько-нибудь значительного философского направления, особенно в Германии, которое не стремилось бы уяснить свое отношение к Канту, не пыталось бы предложить свою интерпретацию его учения.»* (* Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному. М., Республика, 1997, с. 254.) Основной вопрос кантовской философии: как возможен трансцендентальный синтез, стал центральным вопросом философии конца XVIII- начала XIX столетий. Сущностным ядром всех мировоззрений становилось стремление к целостному миропониманию, которое требовало бесконечного, спекулятивного, в отличие от конечного, дискурсивного кантовского мышления. Развитие принципа тождества субъекта и объекта, ставшее условием тождества мышления и созерцания, получившее на философском языке название интеллектуальной интуиции, есть путь развития немецкого идеализма послекантовского периода.

В связи с этим актуализируется творчество таких выдающихся личностей, как Гете, Шиллер, Новалис, которое приобретает философское значение, а философия проникается импульсами искусства и культуры. Влияние такого величайшего гения общечеловеческой культуры, как Гете на мировоззрения XIX века несомненно, однако, несмотря на многочисленные ссылки на учение Гете, ни одно из мировоззрений, на наш взгляд, не являются его действительным развитием, а становятся к нему лишь в косвенное отношение.

Своим мировоззрением Гете противостоял кантовской философии. Гете развивал такое представление, при помощи которого человеческий дух не выступает, как это у Канта, лишь с функцией, упорядочивающей материал ощущений, но действует как орган восприятия в идеальном содержании мира. Мышление и созерцание являют собой тождество. Не осуществляя философского, научного обоснования этого тождества, Гете приходит к идее, погружаясь самим духом в опыт. На месте кантовских субъективных представлений становится переживание как индивидуальное своеобразие созерцания. В этом реальном становлении и откровении дух истинного природного содержания приходит к своему высшему способу выражения. С точки зрения кантовской философии, в которой мышление не видит, а созерцание не мыслит,«Гете» невозможен. Между тем, пишет Гете, «мое мышление не отделяется от предметов, элементы предметов созерцания входят в него и внутреннейшим образом проникаются им, так что само мое созерцание является мышлением, а мышление созерцанием.»* (Цит. по: Свасьян К. А. Иоган Вольфганг Гете. М., «Мысль», 1989, с. 90.) В свою очередь наиболее значительный шаг на пути поиска субъект-объектного тождества совершает Фихте. Потребность в преодолении безысходного кантовского дуализма толкает Фихте на поиск в самой человеческой сущности некоего первопринципа, исходя из которого возможно было бы вывести все дальнейшие определения действительного бытия. Упраздняя из области познания пассивное аффицирование субъекта «вещью в себе», Фихте снимает непереходимую грань между умопостигаемым и чувственным мирами. Искомое «нечто» находит он в самопробуждающейся силе самого «я». Так на месте кантовского критицизма возникает спекулятивный трансцендентализм, который затем получает свое дальнейшее развитие сначала у Шеллинга, а затем у Гегеля. Дуализм Канта был устранен, однако внешний мир оказался лишенным всякой самостоятельности. Стремление Фихте согласовать свою систему с кантовской традицией трансцендентализма привело его к ряду трудностей при отождествлении абсолютного «я» с конечным человеческим сознанием. Не установив при этом понятия познания, Фихте не находит перехода от абсолютного действия «я» к его дальнейшим определениям, что и обусловило в философии развитие фихтевского тождества (Шеллинг, Гегель) в направлении, на котором самосознающее «я» смогло бы связать свое бытие с бытием мира.

Объявив мысль самой сущностью вещей, Гегель устраняет границу человеческому познанию. В сфере логики человеческое мышление, согласно Гегелю, перестает быть лишь субъективным актом. В логике субъект и объект совпадают. Восходя к свободному от всякого рода чувственности мышлению, Гегель последовательно построил такой образ мира, в котором абстрактное самосознающее «я» оказалось бесконечно удаленным от своей природной основы. Отождествив чистое мышление, логику с бытием, Гегель лишил последнее его жизненной основы. Богатое содержание этого понятия становится бескровной абстракцией.

Уже к середине XIX века немецкий идеализм со своей рационалистической системой построения мира вступил в противоречие как с естествознанием, от имени которого выступил позитивизм, так и с теологией и психологией, принципиально не соглашающимися со сведением человеческого существа к одному лишь мышлению.

Особенность немецкого идеализма, заключающаяся в представлении об Абсолюте не как об актуально сущем, а как о становящемся из первоначально-потенциального состояния в актуальное, своей действительности достигающим лишь в человеческом духе, не давала возможности выйти за пределы трансцендентального, а следовательно, субъективного мироотношения. Познание, связанное исключительно с мышлением, каким оно предстало в рационалистической традиции, выстроило преграду на пути к целостному постижению мира. Это обусловило поворот к новой онтологии, новому открытию трансцендентного. Главная цель новых мировоззренческих направлений, формирующихся на рубеже XIX-XX веков, — исследование особой «области опыта», которая образует основу и предпосылку всех установок человеческого сознания и потому остается не проясненной обычными средствами теоретического мышления, имеющими дело с уже готовыми предметностями и их отображениями в понятиях. Особенность этой области опыта заключается в специфике восприятия его предмета, который не являет себя ни как эмпирическое сущее, ни как продукт самосознания, поскольку предшествует таковому. Поиск этого особого способа восприятия удалял философов как от сферы рационалистической, интеллектуальной, ограниченной мыслительной деятельностью, так и от сферы естественнонаучной, ограниченной эмпирическим восприятием.

Основной задачей новых поисков в этом контексте стало: с одной стороны, не диссонируя с современными мировоззрениями и требованиями науки, оставаться духоведением и не подпасть под угрожающую ему тенденцию к материалистическому толкованию; с другой стороны, все более склоняясь к иррационализму, сохранить себя в качестве науки, не оказаться вовлеченным в нарастающий поток вульгарного оккультного спиритуализма и мистицизма. Тоска по оккультному знанию, писал Н. Бердяев, пронизывала все Новое время. «Покинутому человечеству начало казаться, что за ним зияющая пустота, что ничего не получил он в наследство и все должен добыть собственным черным трудом. Передовое западное человечество перестало себя чувствовать христианским. Оно должно было пройти через расщепление и отпадение. Когда затосковала опустошенная душа европейского человека и ощутила духовный голод, она стала ждать света с Востока.»* (* Бердяев Н.А. Теософия и антропософия в России. М., 1991, с. 11. ) Каждый раз, однако, когда мысль искала опору в прошлом: в буддизме, в христианской мистике, в маго-мистических свечениях неоплатонизма, в великих Мистериях прошлого, она бессильно билась о возводимые мощные стены позитивизма и агностицизма. Поводом для возникновения реакционных по отношению к гегелевской философии мировоззрений, кроме вышесказанного, послужила недооценка Гегелем роли единичного существования человека, его личностного, индивидуального начала, и, при всей парадоксальности этой ситуации, W переоценка роли человека как всеобщего субъекта мирового исторического процесса. Критика отождествления Гегелем бесконечного Абсолюта с конечностью человеческого сознания нашла свое выражение в новой метафизике XIX века (Гербарт, Лотце, Эд. Гартман). Общим для этих мировоззрений было убеждение, что мир не может быть дедуцирован из человеческого сознания, если под последним понимать только лишь логически обусловленные идеи, каковыми они становятся в человеческих мыслях. Необходимо, следовательно, было предположить нечто нелогическое, некую действительность наряду с идейным содержанием мира, охватывающую собой как мышление, так и вещи внешнего мира. Поскольку идеи могут, самое большее, лишь вновь обусловливать идеи логическим образом, но не производить вещи действительности, то предположенная действительность должна помимо идей включать в себя также и некую деятельность, некую образующую силу, делающую действительностью обусловленное логикой. Такой действительностью становится лишенное противоречий метафизическое бытие «реал» у Гербарта; «конструктивное движение», охватывающее и определяющее мышление и бытие у Тренделенбурга; «мировой план» или «высшее благо», недоступное простому мышлению у Лотце; идейно-волевая бессознательная основа мира Э. Гартмана. Одновременно разрабатываются волюнтативные теории бытия Шелера, «философия жизни» Дильтея, Бергсона.

Преодоление односторонностей философского рационализма было характерно не только для творчества представителей «философии жизни». Настоящей революцией так называемой «логической линии» европейской философии явилась феноменология Эд. Гуссерля, когда «интуиция, этот «урод» в дружной семье логических категорий, объявленная вне закона и снисходительно поощряемая за задворками философских трактатов ( в поэзии Гельдерлина, например!), была не только введена в «философию как строгую науку» и узаконена в ней, но и оказалась необходимым условием этой философии.»* (* Свасьян К.А. Феноменологическое познание. Ереван. 1987, с. 22.) Однако, требование «строгой научности» теории познания определяет принципиально рациональную установку интуитивизма Гуссерля, что отличает его от других интуитивных философий, опирающихся на иррационализм, к примеру, А.Бергсона. Мышление для Гуссерля представляет собой основную и единственную возможность истинного откровения бытия. Но оно приобретает своеобразный эмпирический оттенок. Восприятие и переживание становятся основными модусами сознания. Очевидность, почерпнутая из опытов, в которых соответствующие вещи и положения вещей предстают как они сами, есть первый методический принцип всех его дальнейших размышлений. Такая очевидность достижима, с точки зрения Гуссерля, только в пределах трансцендентальной субъективности. При этом, все, притязающее на бытие вне этой субъективности, вне «ego cogito» как аподиктически достоверной и последней почве суждений, на которой должна быть, с точки зрения Гуссерля, основана всякая радикальная философия, должно быть «вынесено за скобки». Предметным содержанием, таким образом, в теории Гуссерля оказываются лишь структурные моменты самой трансцендентальной субъективности, то, что может быть пережито с полной очевидностью - интенциональные акты чистого сознания.** (** См.: Гуссерль Э. Картезианские размышления. С.-П. «Наука» «Овента». 1998.) Как отмечает З.М. Какабадзе, лозунг Гуссерля «к самим предметам!» означает требование обратиться к трансцендентальной субъективности как к той последней основе, «центру мировых отношений», которая конституирует способ бытия всякого сущего.* (* См.: Какабадзе З.М. Проблема «экзистенциального кризиса» и трансцендентальная феноменология Эдмунда Гуссерля. Тбилиси, 1966

Трудность, связанная с пониманием конститутивной феноменологии, заключается в том, что Гуссерль избежал постановки вопроса о реальности интенциональных импликаций сознания. Конститутивная феноменология, исследующая «как» реальности, оставляет открытым вопрос о «что» ее, замыкаясь, таким образом, в круг абсолютного идеализма.

Рассмотренные тенденции в развитии европейской философии XIX-начала XX веков непосредственно подводят к возникновению антропософии Рудольфа Штейнера. Его философия - попытка ответить на вопросы, поставленные временем, разрешить те мировоззренческие проблемы, перед которыми остановилась философская мысль в начале XX века. В своем мировоззрении Р. Штейнер совершает шаг, который позволяет ему, с одной стороны, оставаясь на твердой почве мышления, вернуть последнему его жизненные силы и, с другой стороны, преодолеть исключительный субъективизм, присущий позитивизму и неокантианству. Штейнер обосновывает объективный идеализм, который отличается от метафизического, абсолютного идеализма Гегеля тем, что «он ищет основание для расщепления действительности на данное бытие и понятие в субъекте познания и видит связь их не в объективной мировой диалектике, а в субъективном процессе познания.»**.( ** Штейнер Р. Истина и наука. М., 1992, с. 10)

Теория познания Р. Штейнера. Началом формирования теории познания Р. Штейнера можно (условно) считать 1882 г., когда Штейнер начинает работу над введением и комментариями к естественнонаучным трудам Гете в Кюршнеровском издании «Немецкой национальной библиотеки»…

(на этом текст прерывается. Далее, держатели диссертаций требуют денег для дальнейшего ознакомления)