Четыре сборника поэзии Н.Н. Белоцветова:

Ангел Силезский (Переводы из И. Шеффлера)
Дикий мёд (1930)
Шелест (1936)
Жатва (1953)

Предисловие к сборнику Ангел Силезский (Переводы из И. Шеффлера)

Прелагаемые вниманию русского читателя стихи принадлежат перу одного из замечательнейших германских мистиков: Иоганну Шеффлеру.

Иоганн Шеффлер (1624-1677), по профессии врач, уже с детства проявлял поэтическое дарование. Влечение к мистике проснулось в нем в студенческие годы.

Особенно благоприятна для его развития была его дружба с мистиком Франкенбергом, через которого он близко познакомился с грудами Taулера, мейстера Экхарта, с натурфилософией Якова Беме и с розенкрейцерской книгой Валентина Андреа

Его занятия мистикой побудили его впоследствии отойти от сухого протестантизма и принять католичество.

Однако его страстное увлечение католической религией является лишь данью времени, а не выражением вечных сторон его духа. И не напрасно католическая церковь всячески открещивалась от его лучших творений, считая их по существу еретическими.

Мы имеем в виду сборник его знаменитых двустиший "Der Cherubinische Wandersmann" (Херувимский странник). Именно с этой книгой мы и собираемся познакомить теперь русского читателя.

Глубокое мистическое мировоззрение нашего автора мы излагать здесь не будем.

В предлагаемых двустишиях читатель и сам найдет те цветы, из которых каждому предоставляется собрать букет по собственному вкусу.

Двустишия эти подобны трилистникам, только что сорванным с Елисейских полей: глубина мысли и художественность формы сочетается в них с огромным религиозным напряжением. В них чувствуется еще непосредственная связь с тем Духом, из которого в одинаковой мере черпает и философия, и искусство, и религия.

Прочтите любой богословский труд, посвященный подобным темам, и от всего обилия мыслей в памяти останется не более нескольких изречений, ибо и самое большое дерево имеет малые зерна.

Но верно и обратное: из самого малого зерна может возникнуть огромнейшее древо.

Такие зерна с древа собственной жизни и дает нам Ангел Силезский. Примите в себя эти зерна и они сами разрастутся в вас.

Предисловие к сборнику "Жатва"

Нежит жемчужина взор претворенною в радость печалью,

Жен озаряет земных матовым блеском любви.

Но лучезарней стократ переливы страданья людского,

Но ожерелье из слез носит Царица Небес.

(Из "Шелеста")

Ушел из жизни большой поэт. "Он пролетал через жизнь", - сказал о нем один критик. Вернее, пролетел. Но пролетел он не как бездушный фейерверк, а - с большим певучим сердцем, отзывавшимся на всю боль нашего разорванного мира. Он пел, как Орфей в преисподней. "Его стихи завораживают", - говорил один знаток русской поэзии, ставя Николая Николаевича в ряд русских классиков. И не он один. Это завораживание поэтическим словом пережили в большей или меньшей мере все слышавшие поэта. Но орфизм его поэзии не был языческим: он рождался из подлинно христианского истока, он был современным в лучшем смысле этого слова и потому звал в будущее. Отсюда поражавшая иных чистота его поэзии. И поэт Божьей милостью сознавал, откуда его Дарование, и не искал для себя славы. В этом - секрет его "шапки-невидимки", в которой он, поэт и философ, прошел по жизни, прошел, уязвленный всеми проблемами времени и вечности. Поэтому и темы его поэзии вечны: Бог, смерть, любовь. Это трезвучие слышно как в изысканнейших формах его поэтического слова, так и в предельной простоте выражения его последних стихов.

Пророческим оказалось стихотворение: "Я боюсь, что яблоновым цветом": лебединая душа поэта действительно отлетела "не осенью, не летом, А под всплеск весенних белых клавиш", "В час, когда неотразимо нежен Этот мир в сиянье непорочном"…

Анна Белоцветова