264. "Точкой, в которой с древней спиритуальностью уже не могут связать никакого смысла (тень которой еще видна в гнозисе), является IV-е христианское столетие. И как раз у такого рода духа как Августин в чрезвычайной степени ясно видно, как он из самых глубин человеческой души стремится к мировоззрению, но как невозможно для него прийти к мировоззрению, проистекающему из какой-либо спиритуальности, и как он поэтому причаливает в конце концов к принятию того, что догматически ему предложила католическая церковь". 206(5. VIII)

     265. Августин прошел через манихейство и скептицизм. Манихейство пыталось справиться с наличием в мире добра, света рядом со злом, тьмой, с тем, что принимало вечно длящуюся полярность, вечно длящуюся противоположность. С этим дуализмом манихейство как-то справилось, приводя на помощь дохристианские понятия, представления, основанные на старом ясновидении. В скептицизме он прошел через сомнение в возможности познать сверхчувственное, т.е. в познании истины вообще. "В конце концов Августин пришел к убеждению, что неопровержимая очевидность, не доступная заблуждению, может быть добыта человеком только в отношении того, что он переживает внутри своей души. Все остальное может оказаться не достоверным". Так ли устроены вещи, как об этом говорят нам наши чувства, — этого сказать нельзя. "Можно придерживаться мнения, что все остальное, что говорит мир, подвержено заблуждению, но нельзя сомневаться в том ... что мы переживаем внутри как наши представления и чувства. Это твердое основание для несомненной истины образует исходный пункт для августинова мировоззрения. Этот пункт совершенно блестящим образом был вновь взят в 5-ой послеатлантической эпохе Картезием, который жил в 1569-1650 годах, т.е. на самой заре эпохи". 184(1)