42б. «Отдача собственной экзистенции, перенесение собственной жизни на отображение, -- такова первоначальная жертва. ... Отдача жизни есть первая, свободно приносимая жертва. Это деяние первого Логоса.
     Второй Логос есть точно то же самое, что и первый Логос, только Он всю экзистенцию сохраняет благодаря жертве. ... сущность второго Логоса состоит в том, что он сущность первого Логоса после того, как он излучился, отражает ему обратно. Таким образом, второй Логос есть отражение первого Логоса, от которого Он получил Свою жизнь, излученную первым Логосом.
     Сначала первый Логос отражается, потом Он дает отражению Свою жизнь. В то время. как в первом Логосе все направлено вовне, экзистенция действует вовне, второй Логос, во-первых, получает экзистенцию и сохраняет ее и, во-вторых, Он имеет свойство -- свое содержание отражать первому Логосу. Так имеем мы во втором Логосе двоякое; Его жизнь и содержание двояки. Его содержание то же, что и у первого Логоса, но жизнь -- иная:

     Линия в середине второго круга означает, что жизнь и содержание во втором Логосе... разделены. Если говорить о содержании, то образ и противообраз у них обоих идентичны, жизнь же -- двойственна».
     Но мировой системы из такого отношения не возникает. Для многообразия необходимо дальнейшее жертвование. «Отношение, которое они имеют, должно также отразиться. Во-первых, первый а Логос отражается еще раз, во-вторых, отражается отражение. Благодаря этому возникает третий Логос как отражение двух других Логосов. Так что третий Логос содержит в себе:
1. отражение первого Логоса;
2. отражение того, что первый Логос вызвал во втором Логосе, а именно Его жизнь;
3. отражение того, что второй Логос отражает первому.
Представим себе: первый Логос отражается в «а», и если Он есть стремящаяся вовне, творческая деятельность, то Его отражение в третьем Логосе прямо противоположно Его деятельности. В первом Логосе «а» есть наивысший, духовный свет мира; в третьем Логосе «а» есть самая внешняя духовная тьма. Скажем, «б» есть жизнь во втором Логосе, полученная от первого. Это не жизнь, которая жертвует собой, но то, что принято. Жизнь, пожертвованная первым Логосом, есть любовь. Ее противоположность в третьем Логосе есть абсолютная потребность, желание, тоска, стремление к Логосу. ... «в» во втором Логосе есть отражение первого, которое второй посылает назад первому Логосу.

Так получаем мы три части, три гуны (филос. санкхья) третьего Логоса. В нашем собственном отображении мы в данной связи имеем:
1. излученный образ, приходящий назад из темноты;
2. что мы отдали, приходит назад как желание;
3. сам образ, который есть мы сами.
     Если "а", как духовная тьма соединяется с "б", с абсолютным желанием, то возникает стремление к первому Логосу. При соединении "а" с "в" получается образ первого Логоса, сотворенный из тьмы". Возможны семь комбинаций трех гун:
     а, б, в, аб, ав, бв, абв.
     Таковы семи мировых творческих принципов". Эти семь Существ существуют в действительности... семь творческих Духов перед Троном Бога. ... Из этих семи творческих сил исходит все то, что мы назвали Праджапатис... на нижестоящих ступенях сознания, жизни и формы мы вновь получаем троичности: три раза "а", три раза "б"... "ав", "бв"...т.е. 21 Праджапатис... 21 Творец определенной Солнечной системы". Д.78, с. 31-34.
     "Отец, Сын, Дух.
     Отец открывает Себя в Слове.
     Слово открывается Духу.
     Дух открывается Отцу.
     Отец таится в Сыне и открывается Духу.
     Сын таится в Духе и открывает Себя Отцу.
     Дух таится в Отце и открывается Сыну.
     Отец открывает Самого Себя".

Д. 67/68, 13
     (Это имеет отношение к категориям; из трех происходят другие семь. — Прим. сост.наследия)

300. "В образе Христа дан идеал, противодействующий всякому обособлению, ибо в человеке, носящем имя Христа, живет высокое Солнечное Существо, в Котором каждое человеческое "я" находит свою первооснову. Еще израильский народ чувствовал себя как народ, а человек — как член этого народа. Поскольку в начале лишь мысленно поняли, что в Христе Иисусе живет идеальный человек, Которого не досягают условия обособления. Христианство стало идеалом всеобъемлющего братства. Выше и помимо всех отдельных интересов и всякого отдельного родства появилось чувство, что наивнутреннейшее Я всех людей имеет одно общее происхождение. (Наряду со всеми земными предками выступает общий Отец всех людей: "Я и Отец — одно")". 13 (4)

572. "Мы находимся в самом начале христианского развития. Будущее этого развития состоит в том, что во всей Земле увидим мы тело Христа. Ибо Христос (со времени Мистерии Голгофы) соединился с Землей, создал в Земле новое средоточие света и, пронизав Землю, светит в мир и навеки сплетен с аурой Земли. Поэтому, если мы смотрим на Землю, не видя пребывающего в ее основе Духа-Христа, то мы видим распадающуюся Землю, разлагающийся труп".112 (14)

625. Когда апостолы в Пятидесятницу заговорили на всех языках, то это не означает, что они заго­ворили по-китайски, по-немецки и т. д., но "они возвестили одну религию для всех людей".349 (14)

640. "Какой характер имеет Пасха среди других праздников года? — Это праздник Воскресения. ...Сначала смерть, потом Воскресение при внешнем взгляде на Мистерию Голгофы. Кто в этом смысле по­нимает Мистерию Голгофы, тот видит на пути спасения — смерть и воскресение. И тогда он, может быть, говорит себе: я должен в моей душе соединиться с Христом, победившим смерть, дабы обрести воскресение. Но Христианство не замыкается лишь в традициях, связанных с Мистерией Голгофы, оно должно идти далее. Человеческая душа внутренне углубляется в ходе времени, и человеку необходимо кроме праздника, ставящего перед его глазами Смерть и Воскресение Христа, иметь еще другой праздник, дабы достойным образом пройти через смерть. Пасха: сначала смерть, потом воскресение; Праздник Михаэля: сначала воскресение души, потом смерть. ...В Праздник Михаэля человек со всей душевной интенсивно­стью должен почувствовать: если я не хочу уснуть как полумертвый, так что между смертью и новым рождением я найду мое самосознание помраченным, но хочу с полной ясностью пройти сквозь врата смер­ти, то я должен силами моей души пробудиться перед смертью. — Сначала пробуждение души, потом смерть, дабы смерть стала воскресением человека, которое он сам празднует в своем внут­реннем".223 (9)

Мир Бога-Отца и мир Бога-Сына

535. Когда мы смотрим на зеркало воспоминаний, то видим там некий род очагов разрушения; они спо­собствуют укреплению нашего Я. "Что внутри себя человек имеет как положительную задачу, без чего мы не могли бы вырабатывать наше Я, — этого не следует выносить вовне. Плохой, злой человек выносит это вовне, хороший человек удерживает в своем внутреннем. Будучи вынесенным вовне, это становит­ся преступлением, злом. Оставаясь внутри, оно оказывается тем, в чем мы нуждаемся, чтобы образовать правиль­ную силу "я". В мире нет ничего такого, что, будучи поставленным на свое место, не имело бы благодатного значения. Мы были бы бездумными, легкомысленными людьми, если бы не имели в себе этих очагов". В них уничтожается материя, превращается в ничто, "и внутри этого ничто, которое здесь возникает, мы можем дать возникнуть доброму, когда вместо своих инстинктов, своих потребностей, вы­зывающих лишь образование самости, эгоизма, изливаем в эти очаги разру­шения с помощью моральной конституции души всё то, что составляет моральные, этические идеалы. Тогда возникает новое. Тогда имен­но в этих очагах разрушения возникает семя для будущих миров. Здесь мы, как люди, принимаем участие в возникновении мира. ... В бытии Юпитера будет только то, что сегодня у людей в этих очагах раз­рушения возникает как новообразования из моральных идеалов, в том числе, конечно, и из антиморальных импульсов. ... В бытии Юпитера между ними будет борьба".
     Вещи, подобные вышеизложенным, невозможно представить миру без достаточной подготовки, взятой из других областей Духовной науки. Однако должны быть найдены формы — как это, например, делалось в прошлом, когда го­ворилось о грехопадении, — в которых современным людям стало бы известно, что внутри них есть очаги разрушения. "Бог-Отец действует вплоть до материи в ее законченности. ... Но внутри нас материя отбрасывается в ничто, пронизывается чисто духовной сущностью, нашими моральными идеалами, а также и аморальными. Отсюда проистекает новая жизнь. Мир должен явить нам свой двойственный облик: Бога-Отца, как Он творит внешне видимое, и как это достигает своего конца в человеческом внут­реннем, где оно отбрасывается в хаос. Мы должны сильно чувствовать конец этого мира, который есть мир Бога-Отца; и мы увидим, как благодаря этому мы придем к внутреннему пониманию мистерии Голгофы, к тому внутреннему пониманию, через которое станет наглядным как то, что в смысле творения Бога-Отца приходит к концу, так и то, как оно через Бога-Сына вновь оживает, как образуется новое начало".
     "Действительное Христианство должно иметь ощущение живого, но также быть в состоянии отделить ощущение оживающего от умирающего. Поэтому важнейшее представление, которое необходимо связать с Ми­стерией Голгофы,—это представление о воскресающем Христе, о Христе побеждающем смерть. В этом зак­лючается все дело: увидеть, что важнейшим является представление о проходящем через смерть и воскре­сающем Христе. Христианство — это не просто религия спасения, таковыми были и восточные религии, Христианство — это религия воскресения, религия пробуждения того, что в противном случае остается лишь разрушающейся материей.
     Космически разрушающуюся материю мы имеем в Луне, а заново возникающее — в солнечном". Имагинативно видно, как луна постоянно собирает материю из окружения, расщепляет ее и распыляет в мире. Об­разуется как бы один круг, внутри другой, третий, наконец, сама Луна. Центра ее материя не перено­сит, она там расщепляется, растворяется в мире. Она концентрируется к центру, но самого центра не пере­носит и расщепляется в мировую пыль; материя в Луне постоянно спрессовывается и растворяется.
     В Солнце "...материя хотя и приближается к центру, но затем начинает излучаться, будучи пронизанной жизнью. Она не расщепляется, но получает жизненность; Солнце из центра распространяет повсюду жизнь. И вместе с этой жизнью развивается астральность. В Луне такого не происходит; там астральность раз­рушается. В Солнце астральность соединяется с излучением. Солнце в действительности есть нечто, из­нутри пронизанное жизнью, где средоточие, центр является не непереносимым, но действует как нечто оплодотворяющее. В центре Солнца живет космическое оплодотворяющее. В космической противоположности Солнца и Луны дана противоположность между повергающей в хаос и восходящей, прорастающей материей.
     Когда мы погружаемся в наше внутреннее, мы смотрим в наш внутренний хаос, в наше лунное. Здесь внутренняя Луна. ... Но затем в нас через наши чувства проникает солнечное и входит в лунное. ... Через оба эти переживания человек видит в раскалывающемся, распыляющемся мир Бога-Отца, который дол­жен здесь пребывать, пока не превратится в мир Бога-Сына, данного по сути, физически в мировом солнечном. Лунное и солнечное соотносятся между собой как Божественно-отчее и Божественно-сыновнее".207 (2)

Три потока христианства. Восток - Запад.

3. "Чем дальше мы уходим во времена папы Николая I, тем больше видим на Востоке внутреннее, сердечное почитание культа, внутреннюю сердечную привязанность к взаимодействию культа со всем тем, что переживалось в культе, с тем, что потом ощущали как увенчание этого ощущения, как некоего рода большое культовое действие: паломничество ко святому Гробу. Если из Рима IX столетия, из Рима папы Николая I смотрели на Восток, то видели там то, о чeм Николай I и его советники говорили, что это не подходит для европейского, для средне- и западно-европейского народа. Этот средне- и западно-европейский народ имел слишком много от вторгавшегося в человеческое развитие интеллекта, чтобы зависеть от простого, внутренне, через сердце, впитанного созерцания церемоний и от паломничества ко святому Гробу. Европейское человечество имеет слишком много от выступающего интеллектуализма, чтобы европеец мог стать цельным человеком. Видели, что на Востоке это возможно, но человечество Средней Европы и Запада на это не способно.
     C другой стороны видели, так сказать, вопросительный знак. Видели огромную опасность в том, что в Европу может перейти заложенное в том потоке, который содержал столь много эзотерики, столь много от того, что действительно могло быть понято только через спиритуальные идеи. И я бы сказал: когда из Рима папы Николая I бросали взгляд на Запад, то видели там опасность; смотрели на Восток — и там видели опасность. На Востоке видели распространяющийся поток, глубоко входящий в Европу — собственно, целый ряд потоков, — поток эзотерических культов, в противоположность к другим эзотерическим течениям. Европа не должна быть захвачена ни тем, ни другим потоком, — так говорили при дворе Николая I. Что должно произойти? — То достояние, так считали истинные сторонники этого (папского) эзотерического потока, спиритуальное достояние должно быть внесено в догматические формы. Для этого должны быть найдены слова, изречения, это должно быть высказано. Но людей необходимо уберечь от того,
     чтобы высказанное они могли видеть, могли познавать.Возникли <>представления веры. Возникло представление: необходимо дать людям в абстрактно-догматической форме содержание, лишив их возможности видеть его, чтобы они в это только верили. Так возникло это третье течение, захватившее средне- и западно-европейские народы религиозно, а также и научно, которое, прежде всего, для бурно вторгавшегося интеллекта имело догмы, но эти догмы не были схвачены понятиями, созерцанием; это течение имело догмы высказанные. То, что они собой представляли, человек больше не видел, он должен был только в них верить.
     Если исследовать фактически другое эзотерическое течение, которое уходило в Ирландию и иссякло только в новое время, то оказывается, что в нeм люди вживались в связь души со спиритуальным миром. Ибо, по сути говоря, в том эзотерическом течении жил (другой) большой вопрос: как человеку достичь того, чтобы он мог найти себя в эфирном мире, в эфирном космосе? Ибо созерцание Мистерии Голгофы ... относится к эфирному космосу. Итак, можно сказать: здесь был вопрос о своеобразии эфирного космоса. Но для среднего течения, для того течения, что выступало в форме латинизма, относящееся к эфирному космосу, было ... догматическим содержанием.
     На Западе бессознательно существовал вопрос о тайне эфирного космоса. На Востоке всплывал большой вопрос: как это соотнести с эфирной организацией, с эфирным организмом? человека
     Во всeм: в культе, в церемониале и ритуале, протекающих ощущениях и познании Востока, — жил бессознательный вопрос: как справиться человеку со своим эф.телом? — В юго-западном течении жил вопрос: как человеку справиться с эфирным космосом? — Прежде человек получал истины о сверхчувственном мире непосредственно через сновидческое ясновидение; ему не было нужды осознавать эфирное в себе и в мире. И это было значительным для нового времени, что оно принесло вопрос о содержании эфирного: на Западе вопрос об эфирном космосе, на Востоке — об эф.теле человека.
     Вопрос об эфирном космосе подвинул человека к высшему раскрытию его духовности. Он должен был развить крепчайшую силу идей, чтобы проникнуть в тайны космоса. Я указывал вам вчера, как их впервые находят, рассматривая в гeтевском духе метаморфозу растений, восходя затем к той объемлющей метаморфозе, которая ведeт от одной земной жизни к другой. Но в Риме это сочли опасным именно во времена папы Николая I.Некоторым образом должно было быть закрыто, прикрыто жившее в этом течении.
     Но и другое, восточное течение состояло в дискуссии с эфирным, только с эфирным собственной организации, с эф.телом человека. С тем, что изживается во внешней природе — с животными, растениями, минералами, — живет физическое человеческое тело; со всем тем, что человек фабрикует в виде машин, живeт физ.тело человека. Если же человек хочет со своим эф.телом жить здесь, на Земле, то он может это сделать только внешним образом, живя в церемонии, в ритуальности, живя в свершении, которое не является земно-чувственно-реальным. В такое свершение хотел вживаться человек на Востоке, чтобы переживать внутреннее своеобразие своего эф.тела.
     Также и это в IX в. в Риме папы Николая I нашли не подходящим для Европы. На Западе просто удержали то, что интеллект довeл до догматики — а затем и распространили это далее, так что эзотерическое течение оказалось совсем закрытым, — когда в сверхчувственные истины только верят, где их больше не видят. При этом и то внутреннее отношение к культу, что развивалось на Востоке, считали также не подходящим для средне- и западно-европейского населения, и потому возникла та модификация культа, которую имеют в римско-католической церкви.
     Если сравнить культ восточной, русской ортодоксальной церкви с культом римско-католической церкви, то становится видной следующая разница: в римско-католической церкви имеет место более видимая символика, на Востоке — нечто такое, во что душа вживается с полным рвением. На Западе постоянно существовала потребность от культа, связанного с догматическим пониманием, всe снова переходить к догмам и из догм освящать культ. На Востоке действует культ для себя. И то, что пришло на Запад, ограничилось в конце концов тем, что постепенно стало сохраняться внешним образом в различных оккультных обществах, существующих и поныне, которые хотя и играют большую роль в современной жизни, но лишены всей эзотерики прошлых времeн.
     Как освятить в Европе такой культ, который не захватывал бы эфирной человеческой природы, как это происходит на Востоке, и установить такую догматику, которая должна уберечь человека от восхождения к созерцанию спиритуальных миров, как ввести такое вот двойное течение? — Это и было третьим большим "вопросительным знаком", стоявшим перед папой Николаем I. Над ним работал он. Благодаря этому произошло позднейшее отделение греко-восточной церкви от римско-католической. В том, что я изложил, находится истинное внутреннее основание этого разделения".
     Всe это происходило в середине IX в. Тогда во многих местах в Испании, во Франции, в Ирландии существовали эзотерические школы, обладавшие Христианством через сверхчувственное видение, где учили этому видению. Позднее это отразилось и сохранилось во взгляде на Святой Грааль или на более секуляризованный круглый стол короля Артура. "В связи с этим имели чувство: там заложено нечто такое, что связано с созерцанием надземных миров, с переживанием надземных миров". Всe остальное, что рассказывают о IX в., является лишь лeгким внешним выражением того, что господствовало в подобного рода глубинах.
     Позже эзотерическое течение было заслонено тем, что всe более и более выносил на поверхность арабизм. В XI, XII в. эзотерика всe более гаснет и принимает ту материалистическую форму мышления, которая в позднейших метаморфозах, приведших к материализму, стала естествознанием, происшедшим из арабизма.
     Среднее течение — творение папы Николая I, но подкормленное ещe Бонифацием (ок. 680-754; шотландский бенедиктинский монах, позже примас французской церкви), получившее опору у Меровингов и Каролингов, оно почти не окрасилось сказаниями о Граале. Оно шло ко всe большей материализации культа и догматики и дошло даже до споров о причастии. Материализировалось и восточное течение.
     Николай I не смог поставить абсолютные границы душевному развитию, он лишь усилил среднее течение, и в этом он был просто гениален. Но то настроение, что было на Востоке и проникло на Запад, испытывало внутри жажду человеческого эфирного организма по святому священнодействию. В нeм высказывались такие духи, как Петр Амьенский, Бернард Клервосский. Оно достигло Иерусалима, возбудив крестовые походы. Но в этом было и много поблекшей проповеди креста. Таково было настроение европейского рыцарства. "И как слабый обертон, который по мере развития крестовых походов всe усиливался, во всe это примешивалось то, что Николай I основал как, собственно, настроение европейской цивилизации в религии и познании. Потому-то нам кажутся странными крестовые походы, которые мы не можем понять, исходя из позднейших отношений. Среднее течение распространилось в них. Наравне с ним осталось восточно-европейское течение, рассматриваемое внутри Европы как отставшее религиозное течение. Западно-европейское течение в рамках оккультно-эзотерического превратилось во всевозможные оккультные общества, в ордена масонов и т.д. Среднее течение в конце концов также было захвачено наукой в схоластике и в новом естествознании". 216(8)

Храмовая легенда и ее эзотерически-эволюционный смысл

35. В начале XV столетия Христиан Розенкрейц учил небольшой круг посвященных. Это учение было затем облечено в покровы мифа, который рассказывали во многих братствах, но его интерпретация давалась очень немногим. Это была легенда о Храме. В ней рассказывалось: "Было время, когда Элоим творил людей. Он создал одного и назвал Евой. С Евой соединился сам Элоим, и Ева родила Каина. Затем Элоим Ягве, или Иегова, создал Адама. Адам тоже соединился с Евой, и от этого брака произошeл Авель.
     Таким образом, в Каине мы имеем дело непосредственно с сыном Бога, а в Авеле — с отпрыском, созданным людьми Адамом и Евой. Так возникли два рода людей. Мы имеем здесь дело с двумя родами человеческими: с тем, который, будучи представлен в Соломоне, обладает божественной мудростью, и с родом Каина, с потомками Каина, которые понимают огонь и знают, как с ним обращаться. Этот огонь не физический, а пылающий в астральном пространстве огонь вожделений, желаний, страстей.
     Кто такие сыновья Каина? Сыновьями Каина, согласно легенде, являются сыновья тех Элоимов, которые среди Иерархии Элоимов в эпоху Луны немного отстали. В эпоху Луны мы имеем дело с кама. Эта кама, или огонь, была тогда пронизана мудростью, так что существует два рода Элоимов. Одни Элоимы не остановились на браке между мудростью и огнем; они вышли из этого. И когда они формировали человека, то больше не были пронизаны страстями и наделили человека спокойной профильтрованной мудростью. И это было, собственно, Ягве-, или Иегова-религиeй, мудростью, целиком лишeнной страстей. Другие Элоимы, у которых мудрость ещe была соединена с огнем лунного периода, суть те, которые сотворили сыновей Каина.
     Поэтому в сыновьях Сета (Сима) мы имеем религиозных людей с профильтрованной мудростью, а в сыновьях Каина — тех, кто обладает импульсивным элементом, кто воспламеняется и может развивать энтузиазм в мудрости. Эти два рода созидают через все расы, через все времена. Из страстей сыновей Каина возникли все искусства и науки, из потока Авеля-Сета возникли процеженное благочестие и мудрость без энтузиазма.
     Эти два типа существовали всегда, вплоть до 4-ой подрасы нашей коренной расы. Затем пришло Христианство. Благодаря ему бывшее благочестие, "благочестие свыше", сменилось благочестием, целиком свободным от Камы. Оно погрузилось в элемент, пришедший на Землю благодаря Христу. Христос — это не просто мудрость. Он — воплощeнная любовь: высшая божественная Кама, которая в то же время есть Буддхи, чисто текущая Кама, ничего не желающая для себя, но все страстные желания в бесконечной самоотдаче направляющая вовне, обратная Кама. Буддхи — это обратная Кама. Благодаря этому среди типа людей, которые благочестивы, среди сыновей мудрости подготовляется высшее благочестие, которое также может обладать энтузиазмом. Это христианское благочестие. Оно было подготовлено ещe в 4-ой подрасе четвeртой коренной расы. Но всe это течение ещe не в состоянии соединиться с сыновьями Каина. Они — ещe враги. Если бы Христианство безусловно быстро захватило всех людей, то они хотя и смогли бы наполниться любовью, но отдельное человеческое сердце, индивидуальное человеческое сердце не присутствовало бы при этом. Это не было бы свободным благочестием, это не было бы рождением Христа в себе как брата, но — лишь как господина. Над этим должны работать сквозь всю 5-ю подрасу сыновья Каина. Они действуют в своих посвященных и строят Храм человечества, возводят его из мирового искусства и мировой науки.
     Так видим мы в ходе 4-ой и 5-ой подрас постоянно и всe более развивающимся мирской элемент, выступающее на физический план все мировое историческое развитие.
     В мирском элементе материализма развивается личное, эгоизм, который ведeт к войне всех против всех. И хотя Христианство было здесь, в определeнном смысле оно было тайной немногих. Но оно способствовало тому, что людям во время 4-ой и 5-ой подрас раскрылось: все равны перед Богом. Это основной христианский тезис. Но люди не могут понять его целиком, они пока пристрастились к материализму и эгоизму.
     Французская революция последствия христианского учения осуществила в мирском смысле. Спиритуальное учение Христианства о том, что все люди равны перед Богом, было превращено французской революцией в чисто мирское учение: все равны здесь. Новое время ещe больше перенесло это в физическое.
     Перед французской революцией к фрейлине королевы Марии-Антуанетты мадам Д'Эмар явилась одна личность, предсказавшая все важнейшие сцены революции, чтобы предостеречь королеву. Это был граф Сен-Жермен, та личность, которая в предыдущей инкарнации основала Орден Розенкрейцеров. Он тогда отстаивал точку зрения: люди должны спокойным образом вестись от мировой культуры к истинной культуре Христианства. Мирские же силы хотели материальным образом, сбою завоевать свободу. И хотя он рассматривал революцию как необходимое следствие, он всe же предостерегал от неe. Он, Христиан Розенкрейц, в инкарнации XVIII века как Страж внутреннейшей тайны Медного моря и Святого Золотого треугольника, предостерегал: человечество должно развиваться медленно: хотя он и видел, что произойдет.
     Таков ход человеческого развития, если его рассматривать изнутри, в 4-ой и 5-ой подрасах (культурах) нашей коренной расы. Было возведено человеческое строение культуры, большой Храм Соломона. Но то, что его, собственно, должно было увенчать, этому надлежит ещe оставаться тайной. Это мог возвести только посвященный. Этот посвященный был неправильно понят, предан, убит. Эта тайна не может выйти наружу. Она остаeтся тайной немногих (посвященных) Христианства. В отливке Медного моря и в Святом треугольнике заключена она. И она есть не что иное, как тайна Христиана Розенкрейца, который до рождения Христа был воплощeн в одной очень высокой инкарнации и сделал тогда одно примечательное высказывание.
     Позвольте мне в немногих словах набросать сцену того, как Христиан Розенкрейц перед французской революцией проявил себя. Он сказал: "Кто посеет ветер, тот пожнeт бурю". Он сказал эту фразу ещe в древности, до того, как она была произнесена пророком Осией (8,7) и записана. Она произошла от Христиана Розенкрейца.
     Это изречение: "Кто посеет ветер, тот пожнeт бурю", — является руководящим в 4-ой и 5-ой подрасах нашей коренной расы, и оно должно означать: вы сделаете человека свободным, и Сам воплощенный Буддхи соединится с вашей свободой и сделает людей равными перед Богом. Но дух (ветер означает дух — Руах) сначала станет бурей (войной всех против всех).
     Сначала Христианство, выраженное крестом, должно было пройти развитие через чисто мирские сферы физического плана. И с самого начала крест и распятый Христос стали символом Христианства. Но чем больше Христианство становилось политическим, тем больше его символом выступал распятый Сын Божий, страдающий на кресте мирового тела. И внешне это остаeтся так до конца 4-ой и 5-ой подрас.
     Сначала Христианство связывает себя с чисто материальной культурой 4-ой и 5-ой подрас, но наравне с этим существует собственно Христианство будущего, владеющее тайной Медного моря и Золотого треугольника. Это Христианство имеет иной символ... крест, увитый розами. Это символ нового Христианства 6-ой подрасы (славяно-германской культурной эпохи. — Сост.). Из Мистерии розенкрейцерского братства развивается это Христианство 6-ой подрасы, познающее Медное море и Золотой треугольник.
     Хирам представляет собой посвященного из сыновей Каина в 4-ой и 5-ой подрасах. Царица Савская — каждая женская фигура на эзотерическом языке означает душу — это душа человечества, которая должна сделать выбор между профильтрованным, но не завоевавшим Землю благочестием и завоевавшей Землю мудростью, т.е. через преодоление страстей связавшей себя с Землeй мудростью. Она является представительницей истинной человеческой души, стоящей между Хирамом и Соломоном и связывающей себя с Хирамом в 4-ой и 5-ой подрасах, ибо он ещe строит Храм.
     Медное море — это та отливка, что возникает, когда соответствующим образом вода смешивается с рудой. Три подмастерья делают это неправильно, отливка разрушается. Но когда Тубал-Каин открывает Хираму Мистерию Огня, Хирам оказывается в состоянии правильно соединить воду и огонь. Из этого возникает Медное море. Это составляет тайну Розенкрейцера. Оно получается тогда, когда вода, спокойная мудрость, соединяется с огнем астрального пространства, с огнем страстей. Благодаря этому должно возникнуть соединение, которое "медное", которое можно внести в следующую эпоху, если к этому присоединить тайну Святого Золотого Треугольника, тайну Атма-Буддхи-Манас. Этот треугольник со всем тем, что связано с ним, становится содержанием обновленного Христианства 6-ой подрасы. Это подготавливается через розенкрейцеров и в дальнейшем то, что символизировано в Медном море, соединится с познанием реинкарнации и кармы. Это есть новое оккультное учение, которое вновь соединится с Христианством.
     Атма-Буддхи-Манас, высшее Я, — это тайна, которая откроется, когда до неe созреет 6-я подраса. Тогда Христиану Розенкрейцу больше не потребуется предостерегать, но всe, что означает войну на внешнем плане, обретет мир через Медное море, через Святой Золотой треугольник. Таков ход мировой истории в будущем времени. Что Христиан Розенкрейц своей Храмовой легендой хотел через братства внести в мир — это как задачу должны поставить себе розенкрейцеры: учить вовне не только религиозному благочестию, но и науке; познавать следует не только внешний мир, но также и спиритуальные силы, и так с двух сторон входить в шестую культуру".93(5)

258. "Духовная жизнь современности имела бы совсем другую физиономию, если бы в этом (XIX) столетии не появились две книги: "Происхождение видов" Дарвина и "Принципы геологии" Лайеля". Даже те, кто их не читал, стоят под их влиянием. 30 с.359

Христианство как исполнение всех религий

     159. Против болезней и страданий, о которых учил Будда, через Христа дано целящее средство. "Первое: Рождение есть страдание? — Нет, ибо Христос через рождение вступил на нашу Землю; с тех пор для меня, христианина, рождение больше не является страданием. — Второе: Болезнь есть страдание? — Но явилось великое средство исцеления, сила души, которая воспламеняется через Импульс Христа. Когда человек соединяется с Импульсом Христа, его жизнь одухотворяется. — Третье: Старость есть страдание? —Но когда человеческое тело дряхлеет, сам человек становится сильнее и могущественнее. — Четвертое: Смерть есть страдание? — Но через Христа труп стал символом того, что смерть, физическое побеждено жизнью, духом, что смерть окончательно преодолена жизнью. — Пятое: Быть разлученным с тем, кого любишь, есть страдание? — Но человек, постигающий Христа, никогда не разлучится с тем, кого он любит, ибо Христос пронизал светом мир между смертью и новым рождением так, что человек остается связанным с тем, кого он любит. — Шестое: Не обладать тем, чего желаешь, есть страдание? — Кто живет со Христом, тот больше не желает того, что ему не следует иметь, что ему не дано. — Седьмое: Быть связанным с тем, чего не любишь, есть страдание? — Но человек, познавший Христа, развивает в себе эту огромную, всеобъемлющую любовь, которая объемлет каждое существо, каждую вещь и любит их согласно их значению, ценности. — Восьмое: Быть отделенным от того, что любишь, больше не является страданием, ибо во Христе уже нет никакого разделения". 109 (20)

     160. "Выражая символически то, чего мы не можем сейчас развить более подробно из-за недостатка времени, мы можем сказать: если мы почувствуем религию Ягве в символе Луны, противоположном символу Солнца, то мы можем ожидать, что подобное ей воззрение появится — пересекая Импульс Христа — как своего рода возобновленная лунная религия. И это действительно происходит. И кто понимает эти вещи, тот не будет над ними смеяться, потому что в них нет ничего смешного и они действительно связаны с символикой этой религии и мировоззрения, не будет смеяться, что религия Ягве появляется вновь в религии полумесяца, которая вносит дохристианские импульсы в позднейшие христианские времена. Здесь происходит по затянувшейся линии повторение более раннего периода в более позднее время, в последней трети греко-латинской культуры, которую оккультно мы считаем длящейся до ХI-ХIII в. включительно. Другими словами: спустя 6 веков (после явления Христа) в религии, перенесенной арабами из Африки до Испании, мы имеем позднейшую мощно выступающую религию, которая оказывает сильнейшее влияние на все факторы развития и, оставляя Импульс Христа совсем в стороне, являет собой как бы возобновление в иной форме лунной религии Ягве. Мы не можем перечислить все особенности этого повторения. Но важно, если мы запишем в своей душе хотя бы то, что в мировоззрении Магомета был оставлен совсем в стороне Импульс Христа, что в религии Магомета оживает некоторым образом то, что можно было видеть в едином Боге мозаизма. Но здесь этот единый Бог перенесен в другую среду, в то, что почерпнуто из источника египто-халдейского мировоззрения, принесшего по-добное учение о связи событий звездного Неба с мировыми событиями. И мы действительно видим, что все понятия и идеи, которые мы находим у египтян, халдеев, вавилонян и ассирийцев, повторяются в религии Магомета, но будучи пронизанными и озаренными светом того, что мы можем назвать единым Богом Ягве, или Иеговой. Если говорить научно, то арабизм есть удивительное сочета-ние, синтез учений египто-халдейских жрецов, учений халдеев с учением древне-еврейской религии Ягве.
     Но в таких случаях наряду с соединением происходит всегда отсеивание, отбрасывание. И (в арабизме) было отброшено все, что относится к ясновидческсму наблюдению. Осталось только комбинирование, только рассудочное исследование; так что понятие египетского врачебного искусства, халдейской астрономии, исходившие у египтян и у халдеев из древнего ясновидения, выступают в магометанском арабизме в интеллектуализированной, индивидуализированной форме. Через посредство арабов в Европу приносится нечто просеянное. ... Следовательно, мы имеем, с одной стороны, ход развития человечества, в котором Импульс Христа прямо проникает в Европу через Грецию и Италию; и мы имеем другой, более южный путь, делающий обход, минуя Грецию и Италию и связывающий себя с тем, что пришло к нам окружным путем, благодаря импульсу арабизма.
     И только из слияния в некий важный момент религии Христа с религией Магомета могла образоваться наша новейшая культура. По причинам, которые сегодня мы не будем обсуждать, следует полагать, что указанные импульсы длятся в продолжении шести или шести с половиной веков; следовательно, через шесть веков после явления Христа появляется, распространяется, проникает в Европу возобновленный культ Луны и до ХIII в. оплодотворяет культуру Христианства, которая получила свои прямые импульсы другими путями. Ибо происходит постоянный обмен. Кто знает хотя бы внешний ход событий и знает, что в самих монастырях Западной Европы — пусть даже они боролись с арабизмом — арабские мысли вливались и развивались в науке, тот знает также и то, что до определенного, значительного момента в середине ХIII в. (1250 г.) происходило слияние двух импульсов: арабского импульса с прямым Импульсом Христа. ... Солнечный символ сливается с лунным символом, начиная с VI, VII и до ХII-ХIII вв., охватывая, т.обр., период приблизительно в шесть веков. И когда это непосредственное оплодотворение достигло, так сказать, своей цели, то выступило нечто новое, подготовлявшееся в ХII, ХIII вв. Как бы догоняя прямой Им-пульс Христа, в души людей духовно изливается то, что дал 4-й послеатлантиче-ский период. И греческая эпоха посылает вслед как бы догоняющую волну; мы называем ее культурой Ренессанса, которая в течение последующих веков оплодотворяет все прежде бывшее. ... Эта греческая волна опять-таки живет в течение шести веков, т.е. до нашего времени. И мы живем еще в ней. Но мы стоим теперь в переходном моменте, у начала новой шестивековой культурной волны, когда возникает нечто новое и Импульс Христа должен получить новое оплодо-творение. ... Если мы в старом стиле — не в новом — представим себе последо-вательность Луны, Меркурия, Венеры и Солнца, то после возобновленного влияния Луны и после изживания, так сказать, лунной волны в эпоху Ренессанса, мы должны ожидать появления того влияния, которое мы можем правильно обозначить символом Меркурия. ... Последним умом, совместившим в себе полноту науки, Христианства и культуры Ренессанса, является Гете, и мы можем ожидать, что Гете действительно являет в своей душе прекрасное сочетание культуры Ренессанса и науки, т.е. интеллектуализма, оплодотворенного арабизмом, и Христианства. Если мы будем рассматривать Гете так, как мы это делали уже в ряде лет, то легко убедимся, что эти элементы действительно слились в душе Гете. Но после сегодняшних указаний на периоды, длящиеся по 600 лет, мы вправе ожидать, что в душе Гете еще не могло быть влияния Меркурия, которое выступило позднее. Поэтому интересно (и вы это знаете), что это влияние заметно уже у Шопенгауэра. Из моих сообщений вы знаете, что в философию Шопенгауэра вошла восточная мудрость, и именно в форме буддизма. А т.к. символ буддизма видят в Меркурии, то после эпохи Гете вы имеете характерное влияние Будды — ибо Будда равен Меркурию, а Меркурий равен Будде, — подобно тому как в арабизме вы имеете характерное влияние Луны; и мы можем определить, каков этот приток, впадающий в прямой путь Импульса Христа в начале нового шестивекового периода: как возобновление, как новую форму прежнего, мы должны видеть его в буддизме, но с теми ограничениями, какие были даны в моей открытой лекции о Будде (2 марта 1911 г.).
     Спросим же себя: каково прямое направление культуры в будущем? Это — течение Христа. Оно движется прямо вперед. И какие второстепенные течения можем мы отметить? Прежде всего, течение арабизма, который вливается в главный поток, имеет потом паузу и находит свое завершение в культуре Ренессанса. И теперь мы наблюдаем возобновленное течение Будды. Кто может в правильном свете воспринимать эти факты, тот скажет: Из течения Будды следует взять те элементы, которых не было в нашей западной культуре. И мы видим, как известные элементы течения Будды уже вливаются в духовное развитие Запада, например, идеи перевоплощения и кармы. Но одно мы должны прочно начертать в душе: все эти вторичные течения никогда не раскроют нам Центральной Сущности нашего мировоззрения, нашей Духовной Науки. Спрашивать о Существе Христа буддизм или какой-нибудь дохристианский ориентализм, втекающий в наше время в виде обновленных мировоззрений, было бы столь же неразумно, как если бы европейские христиане стали спрашивать о Существе Христа арабов, пришедших в Испанию. 124 (9)

     160a. "Христианство — это не религия избавления (спасения), а религия Воскресения". Д. 106, с. 12
     "Просто верить во Христа больше невозможно; чтобы не потерять Его, необходимо Его осуществлять в
     а) мышлении, б) чувствовании, в) в волеизъявлении". Д.23, с. 25
     Сказать: "Верую в Единого Бога ... сотворившего Небо и Землю...", означает вступить в противоречие с Ев. от Иоанна, где стоит: "Вначале было Слово ... Все через него начало быть"... 343, с. 511

3. Христианство


     55. "Христианство — это последняя религия. Оно несет в себе все возможности для развития. Антропософия только служит Христианству". 97 (5)

     56. "Religio означает соединение; так что религия — это соединение чувственного со сверхчувственным. ... Христианство началось как религия, но оно больше, чем все религии". 102 (9)

     145. До Мистерии Голгофы посвященные встречали Христа, восходя в духовные миры, а на Земле они возвещали о Его грядущем приходе. Поэтому земная наука до Мистерии Голгофы, естественно, не содержала для людей в себе Христа. После Мистерии Голгофы Христос воткан во всю историю всех народов, пронизанных Христианством. Современные религиозные исповедания испытывают панический страх перед оккультизмом. "Ибо истинного оккультизма они, конечно, не понимают, и о том, как Христос снова может быть найден через истинную Духовную науку, они, конечно, не знают. С поверхностным же оккультизмом они знакомы. И этот оккультизм говорит людям со своей точки зрения: Христос представляет собой нечто лишь на Земле, а если вы поднимаетесь в возвышенные духовные миры, то вы должны будете отказаться от Христа, ибо вверху Христа нет. — Духовенство боится, что люди через оккультизм, который они знают лишь в мелкой, поверхностной форме, смогут проникнуть к этой тайне. Но только поверхностный оккультизм может угрожать Христианству, позна-ние же истинных (оккультных) фактов лишь еще глубже обосновывает Христи-анство. Но, в силу указанной причины, церковь восстает против оккультизма, и в основе этого лежат реальные факты". 167 (8)
     "Сегодня именно со стороны благочестивых христианских кругов, ищущих, как взойти в высшие миры с помощью Импульса Христа, проявляется огромная вражда к таким оккультным братствам. В них видят прямо-таки олицетворение сатаны и их ниспровергают, поскольку, как утверждают, человек там теряет Христа. В подобном протесте выражается не просто злая воля или принципиальный отказ от оккультизма, а смутно чувствуемое, но, вообще говоря, верное познание, что Христа в высших мирах находит лишь тот, кто в воспоминании берет Его с собой с физического плана. Ибо только здесь можно постичь Христа. И это совершенно верно: тот, кто, не укрепив себя, не обладая предчувствием и познанием Христа, вступает в высшие миры, может там просто заблудиться". 265, с. 148