1275. "Я хотел бы указать вам на одну человеческую индивидуальность, которая во втором христианском столетии была воплощена в современной Италии, т.е. в древнем Риме, и с неимоверной откры­тостью чувственным восприятиям была очевидицей всего того готового на жертвы мученичества, через кото­рое прошли те, кто как христиане хотели постепенно утвердиться в Римской империи. С другой стороны, та индивидуальность прошла через ужасные беззакония, испорченность, развращенность тех, кто в Римской империи были богатыми. Всю полноту добра и зла испытала излитой на себя та индивидуальность.
     И вот, та индивидуальность, закончившая жизнь в преклонном возрасте, после того, как она много видела, я бы сказал, высочайшей жертвенности добра в зарождавшемся Христианстве и бесконечно много зла, плохого в римстве того времени, пришла примерно к такому суждению и вопросу: так, где же тогда середина? Или в мире существуют лишь всецело доброе и всецело злое? С имагинативным, инспиративным сознанием можно со всей отчетливостью исследовать, как затем эта индивидуальность родилась снова как женщина в XI сто­летии. Через переживания в женской индивидуальности выровнялись острота и угловатость, к которым эта индивидуальность в ее римской жизни пришла в зрелом возрасте; она стала мягче во внутреннем чувственном рассмотрении добра и зла. И затем она воплотилась снова в ХVIII столетии как не­мецкий поэт Фридрих Шиллер. А теперь попытайтесь проникнуть в жизнь Шиллера, как развивалась она в стремлении к равновесному постижению мира, как ему был необходим Гете, чтобы отбросить все то, что он принес с собой в виде убеждения: существует только доброе, существует только злое. Почитайте его драмы — и вы поймете его, взглянув подобным образом на его прошлую земную жизнь. Но какому обстоятельству обязан Шиллер подобным своим развитием? Мы должны приписать это тому обстоятельству, что у Шиллера после того, как в нем еще столь живо было все то, очевидцем чего он стал в Риме, после того, как он прошел через женскую инкарнацию в средние века, его карма во время между смертью и новым рождением особым образом вырабатывалась в сфере Сатурна". Чтобы изучать эту сферу в ее особых, неповторимых чертах в науке по­священия, необходимо достичь преклонного возраста. Мы говорим о том, что в имагинативном познании чело­век может созерцать панораму своей жизни. Если же он восходит к инспиративному познанию, то вместо семилетних периодов своей жизни он переживает планетные сферы: вместо первых семи лет — сферу Луны, вместо вторых семи лет (от 7 до 14) — сферу Меркурия и т.д. Сфера Сатурна открывается при таком взгляде в возрасте после 63 лет. (Далее Р.Штайнер говорит, что и он сам смог начать говорить об этой сфере, лишь когда достиг этого возраста.)
     Существа, обитающие на Сатурне, содержат в своем сознании только прошлое, но грандиозным образом. Индивидуальности, побывавшие в такого рода бытии, обладают затем удивительным взглядом в прошлое. "Так, душа Шиллера, до того как она родилась в 1759 г., имела в духовном мире грандиозный взгляд назад, на все прошедшее, и это соединилось с ее кармой. При нисхождении на Землю это вызвало обратную реакцию: созерцание прошлого преобразовалось в постижение будущего, во вдохновенное постижение идеалов будущего. Так возникли шиллеровские идеалы будущего из его кармической работы в бытии Сатурна".236 (16)

1276. "Спиноза и Фихте ... это одна и та же индивидуальность. Но Фихте, как отдельное лицо ХVIII-ХIХ столетий, является духом, который смог проникнуться всей силой Христова Импульса; Спиноза же, т.е. та же самая индивидуальность, ничего от него не имеет; он включен в другое течение". 158 (11)

1277. Оккультное исследование показывает, что в философах живут молодые души. Таков, например, Кант.126 (2)